Киевляне не любят ноющих интонаций. Во всяком случае, мне так показалось. Но культуролог Влада Осьмак на это смеется: «Да что вы! Мы любим жаловаться. Все, что вам тут будут в жалобах рассказывать, поделите на 10, потом еще на 10… Искусство жалоб — наш национальный продукт. Мы так: или неисчерпаемое жизнелюбие — или все пропало, конец света, или то, и другое одновременно. Всем сразу всегда надо бежать в разные стороны».

Киевляне любят, когда хвалят их город. Но стоит сказать: «Какой Киев чистый», замашут руками: «Та шо вы говорите! Та абсолютно засранный город! Видели б вы его раньше…»

Киевляне не любят (нет, страшно ненавидят) Януковича. Все, с кем я говорила — от таксистов до самых изысканных интеллектуалов, — при этом имени сразу переходили на мат. Самое цензурное: «И эта холодная сука с золотым унитазом…» Особого восторга по поводу Порошенко не наблюдается. Но и так уж, чтобы совсем плохо, о нем не говорил мне никто.

Киевляне любят поесть. Смеются: «Мы всегда ели много и со вкусом. И пока не голодаем — непобедимы. Еда — наше секретное оружие». Или: «Вот из эссе Мандельштама о нас: «Но можно еще жить, пока есть крепкое изюмное вино, любой день превращающее в Пасху, густые прозрачные наливки, чей вкус — само удивление, и солоноватое вишневое варенье».

Киевляне не любят, когда нищих на улицах подозревают, что на самом деле они не нищие, а богатые. Нищих много. Но и милостыню дают им все. Объясняют: «Надо помнить, что всегда есть кто-то, кому хуже, чем тебе. И раздавать деньги, не сообразуясь с действительной нуждой просителя и не заморачиваясь, на что эти деньги пойдут. Короче, мы усвоили одно: мимо протянутой руки нельзя проходить».

Киевляне не любят важность, сознание своей значительности. А еще — озлобление и безнадежность. Они за веселость, легкую, бойкую, но не шумную, не резкую.

Киевляне не любят, когда что-то решают за них и вместо них. Например, когда Рада запрещает российские фильмы. «Это они в приступе коллективной тупости», — презрительно объясняли мне решение депутатов.

Киевляне любят, чтобы их хоть в чем-то считали европейцами. Например, во всех киевских музеях и театрах — льготы для школьников, студентов, пенсионеров, инвалидов. И везде кассирши искренне огорчатся, если вы не попадаете ни под одну из этих категорий. Будут долго допытываться: «Ну как же так! Может, есть у вас хоть какое-то право на скидку?» — «Даже если я россиянка?» — замечу осторожно. И получу в ответ с достоинством: «Конечно! Это же европейское правило! Откуда бы вы ни приехали…»

Майдан

На Институтской перед Майданом — портреты погибших, красные поминальные свечи и цветы, цветы, цветы.

«На Майдане родилось мощное волонтерское движение, — рассказывает Влада Осьмак. — Все люди были включены друг в друга, богатые и бедные, крупный бизнес, средний, мелкий, молодые, пожилые, киевляне и провинциалы…Горожане тащили сюда палатки, матрасы, обогреватели, еду, одежду, лекарства, гигиенические средства…Очень дорогую термальную воду — промывать глаза после осколочных ранений и шумосветовых гранат — несли вагонами. Таксисты бесплатно подвозили людей.

Мужчины на Майдане следили за порядком, не пускали сюда пьяных, женщины-киевлянки убирали палатки, готовили еду, брали к себе домой постирать грязное белье… Я смотрела и думала: и этот город называли ленивым и зажравшимся?!»

А еще киевляне приносили книги. Мощную библиотеку собрали: 10 тысяч книг! Университетские профессора читали лекции, а плиточники из какого-нибудь региона слушали. Причем лекции могли быть и чисто гуманитарные, и по математике. И это стало для всех больше, чем сумма знаний. Не зря сами люди назвали эти лекции «вiльним» (свободным) университетом Майдана».

Этот «вiльний» университет Майдана жив и сегодня. Не на самой площади, на которой уже нет палаток, а просто в разных концах города читаются (бесплатно) лекции об истории искусств, архитектуре, и на этих лекциях всегда полно народу. Есть и платные лекции, их проводит культурный центр «Мастер-класс». Сто, двести гривен за лекцию — немаленькие деньги для киевлян. Но сюда тоже — особенно молодняка — просто лом. Самые популярные сюжеты — о городе как подсознании общества или о языке города.

Чашка кофе как жажда жизни

Во всех без исключения киевских кафе и ресторанах многолюдно. Влада Осьмак говорит: «Можно назвать это средством релаксации. А кому-то, напротив, обилие людей в ресторанах кажется отвратительным цинизмом. У нас есть такие моралисты: посещение ресторанов и кафе сейчас, когда идет война, считают смертельным грехом…Но большинство киевлян ходит в кафе даже на последние деньги, и пусть мы берем всего одну чашечку кофе и сидим за ней целый вечер — это какое-то наше подсознательное желание жить, просто жажда жизни, понимаете?»

А я в Киеве объедалась варениками. Большая порция запредельно дивных вареников и высокий стакан изумительного узвара — 20 гривен.

Андреевский спуск

В Музее Булгакова все сделали из белого гипса: кровати, столы, кресла, рояль. (Наверное, так реализована метафора «Белой гвардии».)

Напротив музея торгуют сувенирами. Я выбираю подарки. И нахожу на лотке двух ангелов, прижавшихся друг к другу, они же колокольчики. Выясняется, что этих ангелов создала женщина из Львова, мама рок-музыканта Андрея Кузьменко, Кузьмы, как звали его все. Незадолго до моего приезда в Киев он разбился на машине.

«Знаете, совсем не пил, несмотря на то что рок-музыкант, — рассказывает Влада. — Был очень добрый, всеобщий любимец. А как началась война, все его концерты были благотворительные, он постоянно деньги переселенцам из Донбасса отдавал, выезжал с концертами в места боевых действий. Вот и в то раннее утро, когда разбился, ехал с благотворительного концерта».

А продавщица, заворачивая мне ангелов в плотную бумагу, говорит: «Как только началась эта война, мама Кузьмы все время говорила: «Ой, сейчас всех наших детей поубивают». И — Владе: «Скажи, зачем в телевизоре намекают, что аварию подстроили? Каково матери это слышать? Это же была авария, да? Просто авария?» Влада говорит, что да, это была просто авария.

…У Булгакова в очерке «Киев-город» прочла: «…юное беспечальное поколение». А Оля Мусафирова, наш киевский собкор, говорит мне грустно: «У нас еще долго, наверное, не будет юного беспечального поколения».

Из разговоров с киевлянами:

«Не надо думать о наших отношениях в итоговых категориях. Есть шахматная игра между супердержавами, а есть желание (наше) жить свою жизнь. Мы уже 24 года не вместе. С 1991-го независимые. Дайте нам жить свою жизнь».

«Отношения у нас сейчас с Россией еще не целиком и полностью враждебные. Сами по себе обзывательства — полбеды. Беда — это война. Та, которая идет. И та, страшная, которая грядет».

Спасение — на дне

Скоро в Киеве должен состояться Первый всеукраинский стеб-фестиваль паники и истерики «На дне». В программе: «Курс доллара: боль или любовь?», психологический мастер-класс по принятию и смирению с цифрами на табло обменников, веселые квесты на поиск самых быстро подорожавших продуктов, «Бензин — золото-2015» — дегустация запахов разных сортов бензина, воспоминания о джипах; ворк-шоп: как рвать на себе волосы и биться в истерике без травм…

Про патриотизм как испытание любовью

Еще полтора года назад в Киеве было три «рецепта» патриотизма: советский, масскультурный и националистический.

А теперь знаете, какой самый популярный патриотизм? Тот, который — просто любовь. Киевляне об этом говорят так: патриотизм как испытание любовью.

Символы патриотизма в любом государстве: флаг, гимн и государственный язык.

Флаг. И до провозглашения независимости Украины (до 1991 года) сине-желтое знамя — главная примета уличных демонстраций. А сегодня сине-желтые флаги можно увидеть вообще везде: на домах, на деревьях, на мостах. Или вдруг огромные мосты — целиком и полностью — могут быть выкрашены в сине-желтые цвета. Сплошь и рядом: сине-желтые ленточки на сумках, на одежде киевлян. Власти не имеют к этому никакого отношения — просто инициатива горожан.

Язык. Мне говорили, что украинский язык на улицах города стал звучать гораздо чаще, чем еще совсем недавно, и что на нем демонстративно заговорили даже все русские, живущие в Киеве. Но я русскую речь слышала постоянно. И от моего русского, когда шла где-то одна и из-за своего пространственного идиотизма по сто раз спрашивала дорогу, никто не шарахался, наоборот, очень разные люди были любезны и внимательны, не только показывали направление, а доводили до места.

Да, рассказывали мне, с начала 90-х годов в стране появилась прослойка «профессиональных украинцев», и были такие проректоры вузов, вся деятельность которых сводилась к подслушиванию за дверями: на госязыке ли преподаватели читают лекции студентам, но этим уже переболели.

А за последний год, к примеру, волонтерам удалось разрушить миф, что для украинского патриота важнее всего языковой фактор (самые известные волонтеры Юрий Бирюков, Георгий Гука и Татьяна Рычкова — русскоязычные).

Гимн. Многие в УССР даже не подозревали о наличии своего гимна. Сейчас «Ще не вмерла Украiни нi слава, нi воля» знают назубок все. (Есть даже джазовая версия гимна, кстати, очень популярная в Киеве.)

2014 год, по мнению многих киевлян, опроверг все пессимистические домыслы о существовании искренних украинских патриотов.

Еще за месяц до судьбоносных событий ноября 2013 года патриот тут существовал в трех видах: профессиональный, подражательный и ретропатриот (этот третий — идеологический ориентир на мыслителей почти столетней давности). А теперь главные украинские патриоты — именно искренние патриоты. Причем ударение на прилагательном, а не на существительном.

Фанаты нерожденной страны

Так кто же они, эти искренние украинские патриоты?

Появились после лета 2013 года. Буквально из ниоткуда. И не один-два человека, не сотня и не сотни даже, а тысячи и тысячи людей.

Главные патриоты они, говорят мне киевляне, потому, что готовы умирать за Украину и отдавать ради нее последние деньги.

Короче, это добровольцы и волонтеры. Вот именно их в Киеве все считают самыми настоящими героями.

Кстати, об отношении волонтеров — искренних патриотов — к госмашине говорит сама деятельность волонтеров: они заменяют собой государство в наиболее болевых точках.

Например, волонтеры, они же студенты архитектурного института, где учился 22-летний Саша Плеханов, застреленный снайперами на Майдане, — предложили провести международный конкурс в память о Революции Достоинства. Департамент градостроения и архитектуры Киевской городской администрации (там работает сплошная молодежь) создал общественный совет. Совет собирался по нескольку раз в неделю, обсуждения шли по шесть часов, главный архитектор ходил на эти обсуждения, как на работу. Все проекты открыто выставлялись в интернете, СМИ, на телевидении. Влада Осьмак объясняет: «Может, вообще никакого прямого памятника Майдану не будет. Речь идет об обновленном общественном пространстве. Где можно гулять, радоваться, протестовать». В мае международное жюри назовет победителя. Но конкурс этот «пасут» именно волонтеры.

Да, волонтеры и добровольцы — образцы патриотизма. Но — неустанно повторяли мне в Киеве — это не патриоты государства (системы, аппарата, машины) или нации в узкоэтническом смысле слова.

Они — фанаты нерожденной страны.

И это не тот фанатизм, когда активисты, активничая, забывают, ради чего (и кого) они это делают. Эти фанаты нерожденной страны своей бескорыстной деятельностью доказывают, что и у добра, а не только у зла, может быть эффективный менеджмент.

Вот, к примеру, исключительно на благотворительные деньги прошлым летом они создали общественное радио. («Хорошее, разговорное», — отмечают киевляне.)

За очень короткое время собрали более 100 тысяч гривен. (А пенсия, напомню, 1100 гривен, минимальная зарплата 1700, а средняя — 5000.)

Влада Осьмак тоже ради этого вовсю волонтерила: организовывала экскурсии для жителей города. Киевляне собирались группами, сбрасывались, кто сколько мог — от 2 гривен до 2 тысяч. За восемь таких экскурсий набралось 10 тысяч гривен, и Влада отдала их на создание общественного радио.

…И каждый день горожане идут в госпиталь, несут раненым еду, лекарства, одежду, деньги.

* * *

Из опроса социологической группы «Рейтинг» (август 2014 г.): 86% украинцев заявили, что считают себя патриотами страны. Это на 10% больше, чем в 2010 году. На вопрос: «Кто я такой?» — 64% сказали о себе: «Гражданин Украины», 30% — «Житель своего города, села, региона».

Исследование Центра Разумкова (осень 2014 г.): больше половины (52%) среднего класса не видят «своей социальной перспективы» на Украине. Но 48% — видят. А на 2005 году только 28% среднего класса видели свою социальную перспективу на Украине.

* * *

И на этом фоне во всех газетах: популярный болгарский ясновидец Божидар Караджов предсказывает, что война на Украине закончится прочным (!) миром в июне 2015 года.

Про укрощение голода

Я не хочу впадать в тенденциозность и уверять вас, что жизнь в Киеве легка и беззаботна. Нет, киевская жизнь — особенно экономически — сегодня очень, очень трудна. И завтра не полегчает. Уже в апреле по требованию МВФ газ подорожает на 280%, а коммунальные услуги — на 60%.

На 1 января 2015 года: долги по зарплате превысили 2, 4 млрд грн. (За год задолженность утроилась: на 1 января 2014 г. долги составляли 753 млн грн).

Но вот в местной газете «Вести» статья «Голод: десять правил по его укрощению». Мне понравилось правило № 3: тягу к перекусам вызывает эмоциональный голод, поэтому упреждайте дефицит хороших эмоций — ходите в кино, театр, в гости, в парк; при желании пожевать — позвоните близкому человеку и поговорите о чем-нибудь приятном — это вырабатывает гормоны счастья, звоните каждый день близким людям — и будьте счастливы.

…Решаю сделать маникюр. Стоит 70 гривен. Маникюрши — молодые, красивые. Работая, рассказывают анекдот: «На третий год президентства Порошенко за один доллар дают двенадцать с половиной килограммов гривен». Все смеются. И — дальше: «Странные у нас люди — верят всему, что говорят в телевизоре». — «Ага, скажи им сейчас, что Путин — хороший, и они поверят». — «Нет, уже теперь не поверят». — «Да, он что-то т а к о е должен нам сделать, чтобы поверили…» — «И что же?» — «Ну, например, газ бесплатно дать…» — «А-а, тебе лишь бы что-то материальное…»

Про киевских ведьм и книжные магазины

Это русская Баба-яга засела в лесу, а украинская ведьма — существо социальное, живет в городе. В Киеве ведьмами гордятся. Сказать о женщине, что она ведьма, — здесь комплимент. Вот вспоминают в восхищении, кого-то цитируя, о своей землячке, Наде Хазиной, жене Мандельштама: светлые ведьминские глаза, детская улыбка с легкой приправкой яда…

Современные киевские ведьмочки красивы, умны, образованны, утонченны и, конечно, авантюрны. Верховодит ими журналистка Лада Лузина, председательница Клуба киевских ведьм.

Влада Осьмак приводит меня в украинский книжный магазин. Русскоязычных книжных в Киеве несчетное количество, а украинских всего четыре. Влада рекомендует купить книжку Лады Лузиной.

Магазин хоть и украинский, Лада Лузина — на русском языке. А вообще в книжных тут кого только не видела — от Пушкина и Лермонтова до Сорокина, Познера, Улицкой, Рубиной…От 70 до 100 гривен. И во всех книжных — народ. Кто покупает, кто просто читает.

Бродский предлагал заменить государства библиотеками. Ага, библиотеки войны не начинают.

Про туризм

Из-за падающей гривны Киев подешевел для иностранцев.

При курсе 32 грн за 1 евро и средней зарплате в Киеве 168 евро, в Москве — 878, в Варшаве — 1200, в Париже — 3345; чашка кофе (американо) в Киеве: 0,6-0,8 евро, в Москве: 1,4-1,6, в Варшаве: 1,7-1,9, в Париже: 1-4 евро. Бизнес-ланч в Киеве: 1,7-3, в Москве: 4,3-8,6, в Варшаве: 2,7-7, в Париже: 8,2-13. Номер в гостинице (три звезды) в Киеве: 12,5-28, в Москве: 18,6-118,4, в Варшаве: 28-93, в Париже: 68,4-360.

При таких ценах (и красоте Киева) можно было бы ожидать туристического бума. Но его нет. Иностранные туристы не едут: боятся войны.

Про букву «К»

В путеводителе «Киев»: «С 2015 г. между Москвой и Киевом будет курсировать скоростной поезд, развивать в среднем скорость до 250 км в час и проходить маршрут всего за 4 часа, в то время как сегодня требуется на это целых 10 часов».

Год издания путеводителя: 2012-й. Купила в аэропорту «Домодедово», перед вылетом в Киев, был в одном экземпляре, а до этого нигде в Москве найти не могла. На букву «К» Кипра сколько угодно — Киева нет.

…А вместо скоростного поезда — война.

Из разговоров с киевлянами:

Влада Осьмак: «Нельзя отрицать, что идет война и между нами теперь такая дистанция…Пока Россия и Украина только отделяются. Мы все дальше и дальше идем по пути индивидуализма, а вы — ровно наоборот…Когда перестанем отделяться, будем решать: быть нам друзьями или нет? И какими друзьями? Если война закончится победой России — уйдем в партизаны. И в таком случае эта война не закончится никогда. Что делать? Людей любить. Города чистить. Вы вылечитесь, мы вылечимся. И тогда — не раньше — будем вместе. Если захотим — и вы, и мы.

Не знаю, Зоя, может, это через два-три поколения произойдет, а может, через несколько лет. А пока рецепт такой: «Лечить и любить». Нам надо склеивать свою страну. Восточную Украину не вернуть просто самим фактом окончания войны. Возвращение к жизни после войны тоже будет болезненным. Придется все делать с той тщательностью, с какой бомбы обезвреживают».

* * *

И опять — Мандельштам: «Ныне трижды благословенно все, что не есть политика в старом значении слова, благословенна экономика с ее пафосом всемирной домашности <…>, все, что поглощено великой заботой об устроении мирового хозяйства, всяческая домовитость и хозяйственность, всяческая тревога за вселенский очаг. Добро в значении этическом и добро в значении хозяйственном, т.е. совокупности утвари, орудий производства, горбом тысячелетий нажитого вселенского скарба, сейчас одно и то же».