В глухом углу Внутренней Монголии затерялось кошмарное ядовитое озеро, созданное нашей необузданной страстью обладать смартфонами и прочими потребительскими гаджетам, нашей одержимостью «зелеными» технологиями. На берега озера ужаса отправился корреспондент BBC Future.

С того места, где я стою, вдоль всей линии горизонта громоздится промышленный комплекс размером с хороший город: это комбинат по производству стали и редкоземельных металлов китайской корпорации «Баоган». Его бесчисленные охлаждающие башни-градирни и дымовые трубы упираются в небо, лишенное каких бы то ни было красок, кроме серой.

Между мной и комбинатом растеклось, куда хватает глаз, искусственное озеро, наполненное черной ядовитой жижей, такой густой, что она едва ли способна течь.

Десятки труб, змеящихся по берегу мертвого озера, изрыгают в него потоки густых черных отходов химического производства с окрестных перерабатывающих предприятий. Запах серы и рев этих труб буквально вгрызаются мне в печенки. Мне кажется, что я попал в ад.

Добро пожаловать в Баотоу, самый крупный промышленный город Внутренней Монголии, автономного района на севере Китая. Я оказался здесь вместе с группой архитекторов, дизайнеров и людей других творческих профессий, называющих себя Unknown Fields Division* (См. примечания переводчика в конце статьи – Ред.) Это была конечная остановка в трехнедельном путешествии вдоль глобальной логистической цепочки, имеющем целью повторить в обратном направлении маршрут, по которому потребительские товары из Китая, по суше и на морских контейнеровозах, попадают сначала в наши магазины, а затем и к нам домой.

(Похожие статьи из раздела «Журнал»)

Быть может, вы ни разу в жизни не слышали о Баотоу (так называется не только город, но и административный округ), но расположенные там шахты и заводы заставляют двигаться и вертеться приводные ремни и шестерни нашей современной жизни. Это – один из крупнейших в мире поставщиков редкоземельных минералов. Они используются везде – от магнитов в ветряных турбинах до двигателей электромобилей, от электронной начинки наших смартфонов до телевизоров с плоским экраном.

В 2009 году Китай обеспечивал 95% мировых потребностей в этих элементах. По подсчетам, шахты района Баян-Обо, расположенного севернее Баотоу, содержат 70% разведанных мировых запасов редкоземельных металлов. И мы в ходе нашей экспедиции, выяснили, какой ценой это дается.

Редкие земли – ключ к успеху

Редкоземельные минералы сыграли основополагающую роль в трансформации и том взрывном росте, который экономика Китая переживает в последние десятилетия. Визит в Баотоу позволяет собственными глазами убедиться в том, какое гигантское трансформирующее влияние индустриальный бум оказал на сам город.

В 1950 году, еще до того, как добычей редкоземельных металлов занялись всерьез, население Баотоу насчитывало 97 тыс. человек. Сегодня здесь живет более 2,5 млн. Причина такого невероятного наплыва людей одна – ископаемые минералы. В результате Баотоу оказался где-то между «прекрасным новым миром» возможностей, которые предоставляет зависящий от него глобальный капитализм, и блекнущими воспоминаниями о коммунистической утопии, чьи призраки все еще видны вдоль городских бульваров.

Рекламные щиты, несущие в народ образы дорогих американских брендов, соседствуют с монументальной пропагандой революционной поры, а лица западных супермоделей безучастно взирают на памятники Председателю Мао. По вечерам многоцветье фонарей, стекла которых окрашены с применением редкоземельных материалов, обрамляет центральные улицы, превращая городской пейзаж в сцены из фильма «Трон». Улицы, примыкающие к центральным, заполнены пьяными, блюющими у стен домов работягами, вываливающимися из баров и закусочных.

Даже если не видеть ядовитого озера, губительное влияние редкоземельной промышленности на экологическую обстановку в городе предстает во всей своей ужасающей наглядности. Порой бывает невозможно определить, где заканчиваются циклопические сооружения горно-обогатительного комбината «Баоган» и начинается собственно город. Огромные трубы вырываются из земли и тянутся вдоль дорог и тротуаров. Они вздымаются вверх над улицами, словно мосты. Улицы здесь широкие, их прокладывали с учетом постоянного потока гигантских, изрыгающих чад дизельных грузовиков-углевозов, на фоне которых все другие машины выглядят карликами.

После дождей, они бороздят затопленные дороги, рождая волны черной от угольной пыли воды. Грузовики выстраиваются бесконечными вереницами вдоль обочин, ожидая, пока настанет их черед свернуть в ворота одной из многочисленных здесь в Баотоу электростанций, работающих на угле и расположившихся в пугающей близости от только что построенных жилых многоэтажных башен.

Куда не посмотришь, глаз всюду натыкается на полузавершенные дома-башни, наскоро собранные многоуровневые автомобильные парковки, между которыми торчит настоящий лес изрыгающих огонь труб комбината, и разбегающиеся по всем направлениям опоры линий электропередач. Воздух пропитан всепроникающим смрадом серы.

Америка и Европа по большей части забыли, что представляет собой подобный индустриальный пейзаж. Когда-то так выглядели, надо полагать, некоторые районы Детройта или Шеффилда.

Безмолвный завод

Одним из первых мы посетили перерабатывающий завод, который специализируется главным образом на производстве церия, одного из наиболее распространенных редкоземельных минералов. Сфера коммерческого применения церия весьма разнообразна – от окрашивания стекла до производства каталитических конверторов-нейтрализаторов для выхлопных систем двигателей внутреннего сгорания. Гид, который водит нас по заводу, объясняет, что здесь производится главным образом оксид церия, который используется, в частности, для полировки сенсорных экранов смартфонов и планшетов.

Когда бродишь по цехам завода, напоминающим ангары, невозможно не заметить, что чего-то здесь не хватает. В лабиринте труб, емкостей и центрифуг нет людей. На самом деле вокруг вообще ничего не происходит. Кроме наших голосов, которые эхом отдаются в гигантских внутренних пространствах, не слышно никаких звуков. Завод безмолвствует. Очевидно, что предприятие не работает. Когда мы спрашиваем нашего гида, в чем дело, он отвечает, что завод закрыт на регламентные работы. Однако ни малейших признаков таковых тоже не наблюдается: нет ни бригад обслуживания, ни уборки, ни ремонтных работ. Когда мы начинаемся допытываться, наш гид становится подозрительным. Он удивляется, почему мы задаем так много вопросов, а потом и вовсе замолкает. С таким поведением мы сталкиваемся в Баотоу сплошь и рядом: люди отказываются отвечать на вопросы и хоть на йоту отступать от строго прописанного сценария.

Когда мы уже покидали предприятие, один из нас, кто раньше уже бывал в этих краях, предложил возможное объяснение: а не могло ли быть так, что местная промышленность искусственно ограничивает производство таких продуктов, как окись церия, для поддержания высоких цен на редкоземельные металлы?

Мы не можем с уверенностью сказать, что это было действительно так в тот день, когда мы посещали этот завод. Впрочем, подобные прецеденты уже случались. Например, в 2012 году китайское информационное агентство Синьхуа, сообщало, что крупнейший в Китае производитель редкоземельных материалов, горно-обогатительный комбинат компании Baotou Steel Rare-earth Hi-tech Co., приостанавливал производство, чтобы предотвратить падение цен. (Тогда, по сообщению агентства, цена за тонну окиси сплава редкоземельных металлов празеодима и неодима упала с 1,4 млн. до 300 тыс. юаней за тонну (с 222,6 до 47,7 долларов США за тонну). – Ред.)

Неодим также относится к числу основных экспортных товаров Баотоу. Это один из редкоземельных металлов, который имеет разнообразную сферу применения. Он, как и церий, также применяется для окрашивания и обесцвечивания стекла, используемого, в частности, в навигационных приборах. Самая важная, пожалуй, из сфер его применения – производство легких, но мощных магнитов. Магниты с использованием неодима используются в производстве изделий потребительской электроники: наушниках, вставляемых в ухо, микрофонах сотовых телефонов, жестких дисках компьютеров. На другой стороне шкалы расположилось промышленное оборудование, для работы которого требуются мощные магнитные поля. Это турбины ветровых генераторов и моторы, приводящие в действие новые поколения электромобилей.

По заводу, производящему магниты из неодима, нас водил гид, который показался поначалу более открытым, чем его друг с предприятия, выпускающего церий. Нам даже дали поиграть с несколькими магнитами. Но и здесь, как только мы в своих вопросах стали отдаляться от сфер применения металла и переходить на темы технологии производства и сопряженного с этим воздействия на окружающую среду, ответы становились все лаконичней, и вскоре экскурсия завершилась.

Самым интригующим моментом в связи с неодимом и церием является то, что хотя их и называют редкоземельными металлами, они, на самом деле, встречаются довольно широко. Неодим является не более редким, чем медь или никель, и относительно равномерно распределен по всей земной коре. Хотя Китай производит 90% неодима, поставляемого на мировой рынок, в этой стране залегает только 30% мировых запасов этого минерала. Как утверждается, хотя этот посыл и может оказаться спорным, относительная редкость неодима и церия объясняется другими обстоятельствами.

Процесс извлечения этих металлов из руды и обогащения до степени, пригодной для прибыльного производства полезных предметов, очень опасен и токсичен. Церий, например, извлекается путем измельчения минеральных смесей и растворения их в серной и азотной кислотах. Это делается в огромных промышленных масштабах и сопровождается образованием значительного объема отходов в качестве побочного продукта производства.

Доминирование Китая на рынке редкоземельных металлов можно, видимо, объяснить тем, что дело тут не в геологии, а, скорее, в готовности страны принять на себя тот мощный экологический удар, от которого стыдливо уклоняются другие государства.

Не найти более подходящего места, чтобы понять истинный масштаб экологической жертвы, которую взял на себя Китай, чем ядовитое озеро Баотоу. Очевидно, оно образовалось в результате перегораживания русла реки плотинами. В результате были затоплены обширные площади обрабатываемых сельскохозяйственных земель, которые превратились в озеро, а скорее, в хвостохранилище – свалку жидких ядовитых отходов металлургического производства. Озеро находится в 20 минутах пути на автомашине от центра города. Дорога идет по лишенной признаков жизни сельской местности. Раньше говорили, что район охраняют военные, но и их увидеть нам не удалось. Мы проехали какую-то развалюху, которая, предположительно, должна была служить караульной будкой, но теперь она стояла совершенно заброшенная. Прежние ее обитатели, похоже, убрались отсюда в спешке, побросав постели, плиту для стряпни и пакеты с лапшой быстрого приготовления.

Мы достигли берега озера и огляделись вокруг. До приезда во Внутреннюю Монголию мне приходилось видеть некоторые фотографии этой местности, однако на деле оказалось, что я совершенно не был готов к тому зрелищу, которое мне открылось на месте. Это был поистине неземной пейзаж, какая-то кошмарная антиутопия. Сама мысль о том, что все это сделано руками человека, повергла меня в депрессию. Не меньше ужаснуло и осознание того факта, что все это не просто побочный продукт производства электронных приборов вроде тех, что находятся в моем кармане, но и самих «зеленых» технологий, скажем, ветровых турбин и электромобилей, которыми мы на Западе так самодовольно гордимся. Не очень понимая, как мне следует реагировать на увиденное, я делал снимки и записывал видео на мой iPhone, экран которого был отшлифован с помощью церия.

Это озеро вы можете увидеть на картах Google и получить определенное представление о его масштабах. Попробуйте максимально приблизить изображение, и вы увидите десятки труб, которые змеятся по берегу озера.

Лиам Янг из группы Unknown Fields собрал образцы отходов и увез их Великобританию для лабораторных анализов. «Радиоактивность глины, образцы которой мы взяли из ядовитого озера, оказалась в три раза выше фоновых значений», — рассказал он мне позже.

Активисты Unknown Fields разработали необычный план применения для этого вещества. «Мы используем эту радиоактивную глину для изготовления серии керамических сосудов по образцу традиционных ваз в стиле средневековой династии Мин, — объясняет Янг. — Каждая из них содержит количество радиоактивной глины, пропорциональное объему токсичных отходов от производства редкоземельных металлов, используемых в том или ином техническом устройстве». Замысел состоит в том, чтобы продемонстрировать, какое влияние наши потребительские товары оказывают на окружающую среду даже тогда, когда экологические последствия могут быть не очевидны, поскольку находятся за тысячи миль от нас.

Увидев воочию, какое воздействие оказывает добыча редкоземельных металлов на окружающую среду, я уже не могу прежними глазами смотреть на те гаджеты, которыми я пользуюсь каждый день. Когда недавно я смотрел прямую трансляцию, во время которой компания Apple объявила о запуске своих «умных часов», меня посетила внезапная мысль: когда-то мы делали часы с использованием минералов, добываемых из земли, и они передавались как семейная реликвия из поколения в поколение. Сейчас мы применяем в производстве вещей повседневного использования еще более редкие минералы и хотим менять наши гаджеты ежегодно. Высокотехнологичные компании непрестанно побуждают нас к обновлению потребительских устройств – покупке все более продвинутых планшетов или мобильных телефонов. Но я не могу отделаться от воспоминания о том, что все эти вещи начинают свой путь к нам в Баотоу, том месте на нашей планете, где от горизонта до горизонта раскинулось страшное ядовитое озеро.

Примечание переводчика:

*UnknownFieldsDivision — «кочевая дизайнерская студия», члены которой совершают экспедиции к «земным пределам», в районы рукотворных экологических бедствий. В составе группы — художники, писатели, документалисты. Об увиденном они рассказывают в документальных фильмах, фоторепортажах, статьях и книгах, предлагают пути решения экологических проблем. Они уже посетили нефтяные поля компании Texacoв эквадорской Амазонии, Чернобыльскую зону, Байконур, золотые прииски в Австралии и сапфировые копи на Мадагаскаре. Очередную экспедицию они совершили район добычи редкоземельных металлов во Внутренней Монголии. Летом 2015 года они собираются в Боливию, где на высокогорье в Андах добывается литий.