Сегодня день рождения Ясена Николаевича Засурского. Легенде российской журналистики, человеку, более сорока лет возглавлявшему журфак МГУ — элитную «кузницу кадров» для отечественных СМИ, исполнилось 85 лет. Накануне юбилея корреспондент «Росбалта» поинтересовался мнением нынешнего президента журфака МГУ о сегодняшнем состоянии российской журналистики, ее проблемах во взаимоотношениях с властью и капиталом.

— Ясен Николаевич, вы больше 40 лет учили журналистов. В связи с этим естественный вопрос: как вы оцениваете состояние современной российской журналистики?

— Я думаю, что она развивается. К сожалению, не так быстро, как хотелось бы, но развивается. Происходит ее переоснащение современными технологиями, она перешла на цифру. Но это сторона техническая и творческая. Есть правда один трудный момент. Структура наших СМИ сложилась так, что в ней преобладает чисто информационный подход и мало внимания уделяется анализу. Это произошло давно — у нас больших информационно-аналитических газет, которые могли бы сравниться с такими гигантами, как «Нью-Йорк таймс», «Франкфуртер альгемайне» или «Монд», практически нет. К сожалению, нет у нас и такого уровня аналитиков, которые работают в этих изданиях.

Аналитические службы и качественные газеты в современной России в явном меньшинстве. На этом фоне и в печати, и на телевидении активно развивается массовая журналистика. Причем на телевидении ситуация в этом смысле, может быть, даже сложнее. Журналисты здесь все быстро сообщают, но аналитика очень хромает.

— С чем вы это связываете?

— С трудностью анализа сложной информации, которая сейчас поступает: события на Украине, большие перемены в современном мире, например, смещение экономических центров на Восток. Это серьезные процессы, и за ними наша пресса, по-моему, недостаточно следит и недостаточно успевает.

В свое время в старых «Известиях» можно было прочесть серьезные комментарии таких замечательных журналистов, как Александр Бовин или Мэлор Стуруа, который продолжает работать и сегодня. В своих статьях они охватывали всю структуру жизни и информации и помогали многое понять. Сейчас это понимание в газетах не найдешь, ну а на телевидении тем более, хотя иногда там бывают и интересные материалы.

Нам недостает качественной газеты. Могут сказать, что все диктует рынок, но мне кажется, что здесь нужна поддержка общества и государства. Они должны были бы прийти на помощь такому изданию, чтобы дать людям возможность не только узнать, что происходит, но почему, как, и как оно будет происходить.

— Сейчас большую роль в получении информации играет Интернет…

— Да, сегодня все уходит в Интернет, но если вы посмотрите на информационную картину в целом, на то, откуда приходит основной поток аналитики и информации, то увидите, что чаще они идут из качественных газет, нежели из информационных сообщений или заметок блогеров. Одно дело — некий информационный дождь, другое — сделать информационную службу более осмысленной, качественной и серьезной. К сожалению, сейчас информационные службы дают много сообщений, но леса за ними не видно.

На телевидении сейчас произошли некоторые позитивные изменения. Это связанно, прежде всего, с появлением круглосуточного канала «Россия-24». Они дают информацию круглосуточно и часто освещают даже заседания правительства, отчеты министров. Возможно, это кажется слишком мудреным, но для тех, кто следит за тем, что происходит в мире, это очень полезно и интересно.

Хотя в целом сейчас на телевидении много внимания уделяется трагическим событиям на Украине, но аналитики там тоже немного. Есть одна аналитическая программа Виталия Третьякова «Что делать», но таких программ, где выступали бы эксперты, на мнение которых можно было бы опереться и понять не только то, что произошло сегодня, но и что произойдет завтра, — сегодня недостает.

— Ясен Николаевич, вы, вероятно, знаете об инициативе некоторых членов Совета Федерации, которая сводится к необходимости создания некоей государственной информационной политики, смысл которой, по их мнению, должен состоять в том, чтобы регулировать количество позитивных и негативных новостей в СМИ государственными методами. Одним словом, больше позитива! Хотелось бы знать ваше мнение о таких инициативах, тем более что эта — не первая.

— Вы знаете, позитив важен, но ведь искусственно его не создашь. Как искусственно не создашь и негатив. Журналистика связана с тем, как идет жизнь, с ее темпом. Мне кажется, такой схематизм в этом вопросе не будет полезен.

— На ваш взгляд — как человека, имеющего огромный опыт в журналистике и ее преподавании, — когда было больше свободы в наших СМИ за последние 25-30 лет?

— Определенно «золотой век» нашей журналистики был сразу после провала августовского путча 1991 года. Пошли вверх тиражи газет, и все было хорошо, но появились новые угрозы свободе печати со стороны богатых и сильных. Как вы знаете, тогда сразу же выдвинулись два крупных владельца СМИ — Борис Березовский и Владимир Гусинский, которые владели и газетами, и телеканалами. Появилась новая опасность, от которой мы не убереглись. Если раньше мы говорили о том, что все контролирует ЦК КПСС, министерства, то тут главным регулятором существования прессы стала реклама. И все газеты, которые в этот «золотой век» стали расходиться огромными тиражами, быстро выяснили, что им негде взять деньги. Беда наша была в том, что к моменту перемен у нас не было создано то, что называется информационным капиталом. Этот информационный капитал создавал частный сектор, который тогда был представлен обозначенными выше двумя олигархами, которые и управляли им. Качественной прессы, конечно, тут не получилось.

Хотя тот же Гусинский был большим профессионалом в этой сфере, и его влияние на нее было более прогрессивным — с точки зрения развития и поддержки активной и дееспособной журналистики. Березовский, конечно, был ученым, членом-корреспондентом Академии наук, но больше преуспел в тот период во всяких околоправительственных интригах.

Для СМИ в этот период появился новый контроль — со стороны банков, крупного бизнеса, которые поступали нередко достаточно бездумно. Эти новые хозяева очень активно воздействовали на информационную политику СМИ, регулировали их развитие, исходя не из нужд общества, а из желания получить рекламу и продвинуть свою позицию по тем или иным вопросам. Все это стало приводить к падению тиражей и другим негативным явлениям.

— Я бы уточнил свой предыдущий вопрос. На ваш взгляд, если сравнивать состояние отечественных СМИ во времена перестройки в конце 1980-х — начале 1990-х, в 1990-е, 2000-е, 2010-е годы, то когда все-таки было больше свободы прессы?

— Очень интересным был горбачевский период. Горбачев достаточно активно выступал за свободу прессы, показывал пример правильного к ней отношения. Надо сказать, что и Ельцин лично тоже хорошо относился к журналистам, не нападал на них, когда они его критиковали, но и не развивал журналистику.

К сожалению, в дальнейшем, как только были сформированы первые крупные концерны, они перехватили инициативу и у политических партий, и у журналистов. Многие журналисты тогда стали владельцами газет, но у них не было инструмента, который позволял бы им развивать свободу массовой информации.

Поэтому пришли новые регуляторы, новые люди, которые оттеснили журналистов и меньше заботились о свободе СМИ. В газеты и на телевидение пришла реклама. Средства от нее на ТВ несопоставимы с тем, что получают от рекламы газеты. А тут еще наступила цифровая революция, которая изменила носители информации. Однако мне кажется, что важность аналитической, качественной журналистики от этого не стала меньше.

— Могли бы вы назвать какую-то идеальную модель взаимоотношений СМИ и государства?

— Идеальная модель, это когда в дела СМИ не вмешиваются. Повторюсь, очень неплохая модель возникла у нас сразу после неудавшегося августовского путча 1991 года. Но она не получила поддержки в обществе и в журналистском сообществе, а потому не выросла в реальную действующую модель.

Конечно, там, где существует крупный бизнес, он преобладает и в СМИ. Важным фактором, делающим газеты и другие средства массовой информации качественными, является предмет их интереса. Скажем, одна из наиболее качественных газет в мире Financial Times. Ее владельцы очень богатые люди, но, тем не менее, они должны давать достаточно объективную информацию, и эта модель финансовой газеты действует неплохо.

Интересная модель использовалась в газете Le Monde, когда ею управляли журналисты. Они создали трест, у них были деньги. Ни капитал, ни государство в их дела не вмешивались. В газете была создана очень хорошая традиция качественной и честной журналистики. Я был хорошо знаком с Юбером Бёв-Мери (глава совета директоров Le Monde в 1944-1969 гг. — «Росбалт»), и он всегда говорил об этом с гордостью. Теперь ситуация там тоже изменилась (в конце 2010 года трое частных акционеров за $150 млн приобрели 64% акций газеты — «Росбалт»), и крупный капитал присутствует в этом издании более активно.

Я думаю, что в идеале очень важна автономия журналистов от крупного капитала, от хозяев изданий. Эта автономия дает им возможность, получая финансовую поддержку, сохранять свою информационную независимость.

— И последний, чисто технический вопрос. Прислать вам ваше интервью на согласование?

— Я цензурой не занимаюсь. Знаете, у американцев есть такой принцип. Если вы даете интервью, вы не имеете права его править, потому что можете выправить его так, чтобы выглядеть лучше. Так что можете спокойно публиковать все, что напишите. Квалифицированным журналистам всегда можно доверять. Я вам доверяю.