В редакцию КАВПОЛИТа окольными путями пришло письмо заключенного. Это не столько крик души, сколько отталкивающийся от конкретного случая (голодовки арестантов в следственном изоляторе Нальчика) трезвый и здравый анализ порочности всей системы наказаний в России и того, что автор именует «пенитенциарным мышлением», то есть направленностью деятельности системы на максимальное ухудшение положения заключенных.

КАВПОЛИТ посчитал необходимым познакомить читателей с этим произведением тюремного писателя, выступающего под литературным псевдонимом.

Такие термины, как «зашоренное мышление» и «совковое мышление», давно заняли свою нишу в лексиконе русскоязычного обывателя. Несомненно, рядом с ними там имеет право находиться такой термин, как «пенитенциарное мышление».

Итак, «пенитенциарное мышление – это такой тип мышления, который любой законодательный акт автоматически истолковывает во вред подчиненному контингенту».

Чтобы легче было понять, приведем пример.

Скажем, закон гласит: «Заключенный имеет право носить обувь». Обремененный пенитенциарным мышлением чиновник тут же родит подзаконный акт: «Носить обувь заключенный
должен на шее, а ходить босиком».

«Ну как же: это же неудобно – носить обувь на шее! Да и босиком если ходить, то заболеть можно», — устало возразят правозащитники. Устало – это оттого, что они к подобным чиновничьим перлам уже привыкли. А чиновники бодро парируют: «Для больных у нас есть медчасть. А неудобно… Тут вам не санаторий – удобства создавать».

Ну а если заключенный вдруг решит снять обувь с шеи или тем более попытается злонамеренно нацепить ее на ноги, то пусть помнит: для нарушителей режима содержания под стражей предусмотрены карцеры, штрафные изоляторы и другие виды дисциплинарных взысканий.

Пример, конечно, условный, но суть его реальна. Именно таким методом внедряются и потом десятки лет существуют в местах заключения такие издевательства над людьми, как «светофоры» на зонах, хоровое пение гимна по подъему, официальное обращение заключенного к служебной собаке за разрешением пройти и тому подобные садизмы.

Можно привести пример и из реальной жизни. Скажем, закон гласит, что заключенный имеет право на непрерывный восьмичасовой сон. Казалось бы, эта норма должна защищать права заключенных. Однако летом 2014 года в нальчикском СИЗО -1, опираясь на эту норму, в ночное время стали
отключать электропитание розеток в камерах. Начальник СИЗО разъяснил, что отныне заваривание чая, приготовление супов, пользование холодильником, (посещение туалета?) в ночное время запрещено под страхом водворения в карцер.

Нынешний начальник изолятора, кстати, предусмотрительно удвоил количество карцеров. Трепещите теперь, желающие утолить свой голод в ночное время!

Начальника СИЗО поддержал в его желании наиболее полно соблюсти права заключенных прокурор по надзору Артик Кокоев. Он объявил, что решение начальника СИЗО исходит из приказа министерства юстиции №189 («Об утверждении правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы») и также пригрозил дисциплинарными карами. Но при этом на какую-то конкретную норму приказа он так и не сослался. И я сам при внимательном изучении текста ее не нашел.

Конечно, заключенные писали жалобы (что в российской пенитенциарной системе – дело весьма небезопасное) в прокуратуру, суд, правозащитные инстанции: что нельзя подменять понятие «право на сон» «обязанностью», что приказ №189, предписав оборудовать камеры в СИЗО розетками, не ограничил их пользование временными рамками.

Ратифицированный Россией международный договор «Минимальные стандартные правила обращения с заключенными» (принятый на конгрессе ООН) гласит: «Режим, принятый в заведении, должен стремиться сводить к минимуму ту разницу между жизнью в тюрьме и жизнью на свободе, которая уменьшает в заключенных чувство ответственности и сознание человеческого
достоинства».

И «свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме», (утвержден резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН ИЗ/173) категорически запрещает вводить в отношении заключенного, обвинительный приговор которого не вступил в законную силу, ограничения, в которых нет непосредственной необходимости с точки зрения целей задержания или устранения помех для хода расследования, или отправления правосудия, или поддержания порядка и безопасности в месте задержания.

А результат? Вы когда-нибудь кидали камни в воду? Эффектный полет, бульк – и как будто бы вы ничего не кидали. Надо сказать, что хотя пенитенциарное мышление наиболее присуще, конечно же, работникам ФСИН, в той или иной степени оно характерно и для большой части государственных служащих, особенно начальствующих.

Эфраим Севелла в произведении «Остановите самолет, я слезу» предлагал оценивать человека по тому, как он относится к своей матери. Ну а государство? По тому, как оно относится к своим социально незащищенным группам: инвалидам, пенсионерам, заключенным. И чем больше людей в государстве поражены синдромом пенитенциарного мышления – тем оно… Ой! Чуть не сбился с литературного стиля. Ну, мягко скажем, менее заслуживает называться цивилизованным.