Выжившие в крушении Охотском море рассказали, что во время ЧП капитан спал

Выжившие члены экипажа затонувшего 2 апреля в Охотском море траулера «Дальний Восток» постепенно оправляются от шока. Но им все еще страшно вспоминать пережитую трагедию.

Встретиться с пострадавшими практически невозможно, власти сделали все, чтобы их не «доставали» СМИ. Уже на подходе к больнице встречаю депутата городской Думы Елену Столярову и протоиерея Максима Лобановского, руководителя отдела церковной благотворительности и социального служения, приехавших навестить пациентов областной больницы. Мне повезло, я вместе с ними беспрепятственно прохожу в палаты.

Фархут Садулаевич Абдулов — узбек по национальности, житель Ташкента, в море ходит уже 12 лет. Диагноза, с которым поступил в ЛОР-отделение, пока не знает. «После спасения сильно болело горло и ныла нога, — говорит он. — От медобследования отказался, но уже в гостинице, куда разместили нас по прибытии в Южно-Сахалинск, почувствовал себя неважно. Утром «скорая» доставила в больницу». Угрюм и подавлен..

— Я уже спал, когда почувствовал, что траулер сильно накренился, — говорит Абдулов. — Со шконки на пол грохнулся ноутбук, который лежал в ногах. Потянулся за ним и понял, что крен усиливается.

Со мной в каюте было еще несколько человек. Они тоже проснулись. Кинулся к иллюминатору – вода. В этот момент заглох дизель и погас свет.

Поняли, что что-то произошло и выскочили в коридор. Там уже было много людей. Все искали и не знали, где находятся спасательные жилеты. Шум, крики…

Я не понял, кто именно сунул мне в руки спасательное средство, думал о том, что нужно пробиться к трапу, а это было уже невозможно, так как на нем уже было человек 90.

Раздетый, в одних плавках и спасательном жилете, я пошел через леер до лива – длинного каната, а потом волна, вода и дикий холод. Ушел под воду глубоко, еле выбрался.

Потом помню, что меня затащили на надувной плот. Как затонул «Дальний Восток», не видел. Стал помогать другим. Мне не важно было, какой они национальности. Главное — живы. На моих глазах четверного помощника капитана вытащил из воды негр. Он вообще помог многим. А потом мы вместе с ним затаскивали на плот трупы. Это тоже нужно было делать.

Сколько времени прошло, я не помню. Часа, может быть, три-четыре. В себя пришел только на борту парохода «Гранд». Огромная благодарность от меня членам этого экипажа. Помощь спасенным оказывали так, будто они профессиональные спасатели. Моментально переодевали, отогревали горячим чаем. Судовой врач делал уколы и перевязки. Все без лишней суеты и паники, хотя вместе с 27-ю поднятыми на борт живыми они подняли тела еще 28 погибших.

Фархут Садулаевич вспоминает, что именно в этот рейс, как никогда, не хотелось выходить, хотя острая нужда в заработках заставила:

— Была еще надежда на «Млечный путь», но опоздал, команда уже была сформирована. Оставался только «Дальний Восток». Я даже уговаривал себя, мол, на нем уже работал раньше – это будет второй рейс, знаю капитана, все будет в порядке. Но тревога какая-то необъяснимая была. В случившемся виню старпома. Я уверен, эта беда на его совести.

Капитана в рубке не было, он спал. А если бы это была его вахта, такого бы не случилось. Человеком он был требовательным, строгим, дисциплинированным и опытным. Плавсостав держал в «ежовых рукавицах». Никто не пил и не дебоширил, как чаще всего бывает на других пароходах.

Команда подобралась отличная. Было много молодежи. Мальчишки чуть за двадцать, а работали наравне с матерыми. Иностранцев было много, но они тоже были частью команды, а уж нелегалы были они или нет, мне все равно. Люди были хорошие, веселые. Мы им даже русские имена давали – Леха, Ваня, к примеру. Жили дружно.

На вопрос, вернется ли к прежней работе на море, Фархут Абдулов отвечает неуверенно: «Не знаю. Пока не решил. С одной стороны, детей кормить нужно, в Ташкенте таких денег не заработать. С другой – лучше быть живым…»

Матроса из Приморья, 35-летнего Олега Киселя в палате не застали. По словам медперсонала, к нему приехала мама, и они прогуливаются по больничному дворику. Как заверила лечащий врач, состояние здоровья Олега поступившего в гематологическое отделение, удовлетворительное, а вот последствия пережитого стресса сохраняются. Замкнут, повышенная тревожность. Эти симптомы, будем надеяться, вылечит время.

В отделении сосудистой хирургии получает медицинскую помощь немногословный и, как мне показалось, очень подавленный третий помощник капитана Анатолий Марванюк. В момент ЧП он отдыхал в каюте. Проснулся от грохота упавшего холодильника.

— Понял — происходит что-то серьезное, так как крен был градусов под 40. Было темно и сильно холодно. Нашел спасательный жилет, надел его на себя и вышел в коридор…

На этом Анатолий осекается и замолкает. В ледяной воде, по его признанию, провел около часа. Пришел в себя на борту СРТМ «Гранит».

О том, что у большинства пациентов постстрессовая апатия, рассказывает психолог Ольга Караблина. В то же время у других ее подопечных воспоминания вызывают агрессию. «Во внимании и сочувствии нуждаются все, — говорит Ольга Васильевна, — но два человека особенно».

Они лежат втроем в четырехместной палате травматологического отделения. Балагур по натуре палубный матрос Ильшар Алиев из Дагестана, моторист из Перми – Юра Фомин и матрос 1 класса траловой службы Дмитрий Даниленко

Получая очередную порцию внутривенной инъекции, Ильшар рассказывает про то, что сам запретил родственникам приезжать на Сахалин. «Жив, здоров, скоро приеду домой». Он просит нас помочь ему найти матроса Мишу из Владивостока, чтобы выразить благодарность за спасение — Миша вытащил из ледяной воды много народу.

Дмитрий Даниленко, крупного телосложения мужчина, не спит, лежит, плотно закрыв глаза. Подавлен – не то слово. Человек глубоко в себе.

— Я был на палубе вместе с мамой, — начинает он. – Сам, вот этими руками, помог ей надеть гидрокостюм. Не успел напомнить про то, что нужно задержать дыхание… Потом волна — и нас раскидало в разные стороны. Я кричал, звал ее, ничего. Мужики потом рассказывали, что она была жива еще полчаса…

27-летний Дмитрий отворачивается к стене. Впереди не менее страшное испытание – опознание мамы и транспортировка «груза 200» до места захоронения в Ставропольский край, село Обельяновка.

— Маме было всего пятьдесят два года, — вдруг вспоминает он. – У нас с ней разные фамилии потому, что она недавно вышла замуж. Мы со старшим братом – Даниленко, а она – Суртаева. Работала на корабле икорщицей…

В палату входит Юра Фомин. Чернявый пермяк. Белки глаз у него кроваво-красные.

— Это от сдавливания, — поясняет он. – Зажало меня крепко, спасся чудом. В момент трагедии смотрел телевизор с товарищем. Только сменились с вахты, поужинали. Рейс был трудным. Не в физическом смысле, в моральном. Были звоночки и нештатных ситуаций было много.

Накануне взяли столько рыбы, что потом слили половину за борт – не смогли обработать. Куда столько? Два трала по 150 тонн. Как траулер тогда устоял — не знаю. Считаю, что вина за случившееся целиком и полностью на капитане, — начинает заводиться парень. – Это ж золотая рыба получается, раз ценой стольких жизней заработана.

Я не первый год в море, но первый раз видел такое нечеловеческое отношение со стороны работодателей к людям. Я весь рейс в напряжении был. Как будто предчувствовал беду…

— Нас еще нельзя, наверное, назвать парой. Мы с Олей только-только начали узнавать друг друга, — вспоминает Юра. – Оля из Приморья, она старше меня, 2 марта отметили ее 29-летие… Была. Веселая такая, общительная. Планы были…

Вообще команда была уникальная по составу. Знаете, у меня один раз зуб заболел, так наши туземцы приволокли мне мазь какую-то, порошок лечебный, и я про зуб до сих пор не вспоминаю. Хотя в ледяной воде пробыл часа четыре, переохлаждение получил приличное…

Православные моряки, выжившие в ту трагическую ночь, просят протоиерея Максима молиться за здравие всех спасенных и упокой погибших. Жалуются на отсутствие информации – телевизоров в палате нет, а от официальных лиц, посещающих их ежедневно, ее поступает недостаточно. К примеру, беспокоит неясность с выплатой зарплаты.

Ильшар все время пытается дозвониться до компании, которая должна им перечислить деньги. Ответа пока нет. Дмитрия волнуют компенсационные и страховые выплаты. Ему кажется, что деньги получат исключительно сахалинцы. Депутат Южно-Сахалинской гордумы Елена Столярова обещает свою помощь…