«Чтобы навести порядок в столице Дагестана, одной революции мало».

Недавно в Дагестане родился трехмиллионный житель республики. Столица ее, признанная самым благоустроенным городом России, тем временем разрастается с такой скоростью, что, возможно, вскоре здесь попросту не останется пространства для жизни. Но у города есть шанс, – к такому выводу пришел корреспондент КАВПОЛИТа после знакомства с героем сегодняшнего репортажа.

Проблемная остановка

Вот уже двадцать лет Зубайру Гаджиев, председатель квартального комитета Советского района Махачкалы, сидит в городском киоске и продает газеты, выполняя одновременно свои расплывчатые функции председателя.

– В мои обязанности входит, выдавать справки о составе семьи и другие справки, туда-сюда, поэтому я тут сижу, – говорит он. – Я еще должен контролировать несколько улиц.

К несчастью Зубайру, на подконтрольной ему территории оказалась проблемная конечная остановка маршрутки «3-а». Уже несколько лет он неустанно переписывается с администрацией города и просит, чтобы остановку перенесли в более подходящее место.

– Просто безобразный народ, очень безобразный! Моют машины, а вся грязь идет прямо в канаву. Я как председатель квартального комитета должен делать им замечание, чтобы соблюдали чистоту. Сейчас хотят около канала положить бетонные бордюры и закрыть сеткой, но даже это не спасет его от мусора.

Речь идет о канале Октябрьской революции, снабжающем город питьевой водой. В прошлом году во время генеральной уборки канала из него вытащили пятнадцать тон мусора.

– На остановке бывает, наверное, всего 70 машин «3-а», около 30 машин – «двойки». Из всех водителей наверно только 10 человек из Махачкалы, а остальные все приезжие. Им не жалко наш город. Им он не интересен. Они безобразничают… – Зубайру ищет слова, чтобы описать свое негодование.

– И туалета нету, они в туалет превратили этот берег. Они, извини за выражение, там писают. Когда девушки проходят они сквернословят. И все это в центре города! Никакой управы на них нету! Я предлагал остановку перенести туда, где пивзавод, там и переулок есть, там прекрасное место для них.

Зубайру вытаскивает листочки и кладет их себе на колени.

–Он подносит к окошку своего киоска ответную бумагу из администрации и зачитывает: «Объявленное вами количество автотранспорта не соответствует действительности, всего на маршрутке “3-а” работает 50 микроавтобусов, иногда на конечную остановку подъезжают микроавтобусы с маршрута “2” для принятия пищи водителями, и это не более 5 машин в день».

Это врань-ё!, – отчеканивает Зубайру, и принимается доказывать обратное.

– Дело в том, что руководитель маршрута живет в соседнем доме. На «двойке» машин 10 – его личные, и на «тройке» тоже его машины есть. Он просто хочет, чтобы они были у него под носом. Он еще принимает на работу всех, кого выгнали за какие-то нарушения с других маршрутов. Вот такими махинациями занимаются!

Никто не делает анализ, сколько машин нужно на этот маршрут. Никто ничего не делает. Хоть 200 машин приходят, он принимает, поэтому и стоят они здесь без дела.

После непродолжительной паузы он продолжает,

– Я 26 лет являюсь председателем квартального комитета. Раньше я работал в радиокомитете в даргинской редакции, 40 лет я был главным редактором. Куда бы я ни ходил, везде всё решают деньги. И там тоже крутятся большие деньги, – указывает головой в сторону остановки.

— Один диспетчер там сидит, свистун. Это его работа – свистеть. Свистит через каждые три минуты, и это значит, что машина должна выехать. У каждого водителя он собирает по 50 рублей в день. Если кто-нибудь приходит левый работать, он у него берёт сто рублей. Из собранных денег 750 он отдает руководителю линии, а остальные оставляет себе. Никакого учета.

«Безучетные люди»

Та самая злополучная остановка. Около десяти маршруток простроены в ряд видимо дожидаясь своей очереди. За пластиковым столиком в сторонке сидят три молодых человека, один из которых тот самый «свистун».

– У этих водителей ни стажа нету, ни больничных, ни выходных, ничего нету, – говорит Зубайру, указывая на околачивающихся около маршруток молодых людей.

– Никакими правами они не пользуются. Это безучетные люди, они как рабы работают. Машины у них в очень плохом состоянии, я на них езжу и знаю. Вообще они как бомжи – небритые, грязные, вонючие. А этот свистун 3-го класса не окончил и получает сто тысяч рублей в месяц.

Я, кстати, давно говорю, почему нельзя допустим, как в других городах одеть их в форму? Нужно выдвинуть такую идею, чтобы они форму носили, чтобы было видно, что они маршрутчики…

О наболевшем, в том числе и о форме, Зубайру писал еще Амирову, но его семистраничное письмо с заголовком «О некоторых вопросах жизнедеятельности города», так и осталось без ответа.

– Вообще надо поднять вопрос о культуре и поведении людей. Наверно, если поехать в Чечню, такого безобразия там нету. Там, наверно, и форму носят водители, и порядок есть и все есть, а такой анархии как у нас нет. Вы представляете, в Махачкале пять или шесть тысяч маршруток! – Зубайру делает паузу, чтобы усвоить эту цифру.

– Я извиняюсь, но амировская империя, которую он создал, до сих пор действует, очень много денег крутится. Я вам интересную вещь скажу – все захвачено. Вот горводоканал. Там работает 780 человек. И ни один из них не знает, какого цвета бывают акции. Все акции находятся под властью Амирова. Вы представляете, что делается? Чтобы один такой дом подключить к коммуникации, – Зубайру указывает на строящийся напротив своего киоска дом, – несколько миллион рублей!

Что делать?

– О-о-о, чтобы порядок навести, надо сделать революцию. Надо убрать с корнем все это. И одной революции не хватит, нужно несколько. Вы знаете, сколько людей живет, не прописанных в городе? – говорит Зубайру, вспоминая о своей должности.

– У-у-у, вы бы знали! Они же все ходят ко мне за справками. Почти можно сказать… – прикидывает в голове, – 60 процентов людей не прописано.

Особенно в Сепараторном поселке. Там вообще ни один человек не прописан. Там целые хутора, с наспех придуманными названиями «Абрикосовая», «Вишневая».

Приходит, например, не прописанный человек и говорит: «Дай справку, я хочу в школу устроить ребенка».

– Прописан? – Зубайру воспроизводит свой диалог с условным человеком.

– Нет, я в Акушинском или Тляратинском районе прописан.

– Я же не даю справки людям, которые с улицы приходят, не даю.

Представляете, они потом идут в администрацию, а в администрации сидят и ждут именно таких. Там берут у них деньги и дают справки в обход меня. Они обо мне думают: «сидит там ржавый коммунист, который соблюдает законы». Вот так они меня ругают.

Вместо Чехова

– Интересный факт: в Махачкале есть улица Чехова, а он великий писатель, туда-сюда… но его имя убирают и дают улице имя Асиятилова. Кто такой Асиятилов? Какие у него заслуги? Он просто занимался борьбой и больше ничего. Бедолага Чехов чем провинился, чтобы его улицу переименовали в Асиятилова?

Мы говорим о том, чтобы не обижать русскоязычное население, многие уехали, это самое… а такого великого писателя имя убрали и сделали какого-то борца! Сколько безымянных улиц есть в городе… Пусть эту Вишнёвую улицу назовут Асиятиловой. И другие там есть улицы всякие, какие хочешь…

Русское кладбище. Зубайру быстрым шагом ищет нужную ему могилу.

– В Дагестане только два человека, которые во время войны командовали дивизиями. Один из них Заманов, в его честь назвали улицу. Другой, Бутаев, погиб в Германии в конце войны. Его дочка – патриотка, поехала туда, привезла его останки и похоронила здесь.

На самом деле этого человека нужно было похоронить на аллее героев, но Портнягина, которая работала в администрации, не разрешила. Целая делегация лакцев пошла к ней и еле-еле разрешили похоронить его хотя бы здесь, – он указывает на могилу, находящуюся недалеко от аллеи героев. – Неужели его именем нельзя назвать одну улицу в городе?

Среди многочисленных идей Зубайру – создать структуру, делающую эскизы для каждого строящегося объекта, чтобы здания в городе гармонировали с общим архитектурным ансамблем и «не выглядели как зебры».

В письме, помимо всего, он указывает, что на многих улицах даже не предусмотрены лунки для посадки деревьев, а те деревья, которые он посадил рядом со своим киоском, кто-то поломал.

Возможно, Зубайру когда-нибудь будет услышан и, одна из улиц города будет носить имя Бутаева.

Возможно, когда-нибудь в городе будет налажена транспортная система, и люди будут вести себя культурнее, но пока день за днем столицу поглощает незаконное строительство, а горожане наблюдают транспортный коллапс.

Но у города есть шанс на спасение, пока в нем живут неравнодушные люди.