Еще полтора десятка лет назад сообщество имиджмейкеров и политтехнологов было многолюдным, процветающим и могущественным. Выборы всех уровней были тогда битвой пиарщиков, в которой побеждал сильнейший из них. Сегодня от этого сообщества остались одни осколки. Большинство из тех, кто не ушел из профессии, радикально переосмыслили свою роль и приспособились к обслуживанию ритуальных выборов с заранее предписанным результатом. Константин Калачев, руководитель «Политической экспертной группы», прошедший множество избирательных кампаний и признаваемый одним из лучших знатоков российской региональной элиты, в интервью “Росбалту” рассказал, что и сегодня можно сотрудничать с системой, не особенно ее одобряя, но и не занимаясь самоедством.

— Вы политтехнолог. В наших реалиях – исчезающая профессия.

— Слово «политтехнолог» мне не нравится категорически. Предпочитаю говорить о политическом консультировании. Я политконсультант. В 1990-е годы и в начале двухтысячных заниматься политикой и выборами было интересно. Сейчас…

— …А сейчас на дворе десятые годы. Что значит, помогать избраться какому-нибудь губернатору? Он и так изберется. Зачем его консультировать?

— В первую очередь надо помочь ему не наделать ошибок. Как ни странно, губернаторы даже в условиях референдумных выборов могут переживать за свою избираемость.

— В душе они, возможно, и переживают, однако ни один еще не проиграл.

— Но господину Бердникову (главе республики Алтай, избранному в сентябре 2014 года с официальным результатом 54,6% голосов) победа далась с большим трудом. Не уверен, что «по гамбургскому счету» выборы действительно закончились в первом туре. Похоже, должен был быть второй.

Даже на референдумных выборах кандидату-фавориту надо решить несколько реальных проблем. Это вопрос явки. Она должна быть приличной. Это вопрос результата. Он должен быть не чрезмерно высоким и не слишком низким.

— Слишком высокий результат — это вызов, брошенный вождю?

— Можно и так расценить… Еще один вопрос — с каким грузом обещаний ты выходишь из кампании. Простой пример. Господин Меркушкин (избран губернаторам Самарской области в 2014 году) либо его штаб обещали капитальный ремонт тем многоквартирным домам, которые при голосовании дадут какой-то контрольный процент. Кто-то купился. А капитального ремонта, конечно же, потом не было.

Жизнь ведь выборами не заканчивается. Губернатор должен не просто выиграть, он должен сделать это красиво и выйти из кампании без груза проблем, без невыполнимых обещаний и долгов…

— Признаюсь, наблюдая в Петербурге, как выбирали Георгия Полтавченко в прошлом году, я не заметил этих сложностей и этого перфекционизма.

— Там главное было — убрать из кампании Оксану Дмитриеву.

— Вот именно. Один простой ход сразу заменил все тонкости, о которых вы говорите. Не пустили на выборы главного конкурента, и все. Против лома нет приема.

— Куда убедительнее было бы, если бы он победил Дмитриеву. Все шансы на это у него были. Но не захотел рисковать – и настоящим политическим тяжеловесом, мне кажется, он так и не стал. И очевидно совершенно, что он обязан разным московским людям, которые помогали решать проблему Дмитриевой.

Референдумные выборы, при всей своей неполноценности в сравнении с конкурентными, тоже имеют определенный смысл. До возвращения губернаторских выборов треть глав регионов имела антирейтинг выше рейтинга. И это никого из них не волновало. Я как-то разговаривал с губернатором, который не смог даже с пятого раза запомнить аббревиатуру ФОМ (Фонд «Общественное мнение» — опросная служба). О социологии у него было представление, что все рисуют на коленке и надо просто знать, кому заплатить за хороший рейтинг.

— Настоящий начальник. Какое ему дело до этих замеров?

— Замеры дают главе региона или города возможность взглянуть на себя со стороны. Когда рейтинг надо подтверждать через выборы, ты серьезнее относишься к собственному имиджу, к наличию или отсутствию программы и образа будущего, который ты предлагаешь населению. К своей команде, к работе пресс-службы, к отношениям со СМИ.

— Вы, конечно, шире смотрите на это, но петербургский опыт не подтверждает, что возвращение так называемой выборности региональных глав улучшило качество управления.

— В Питере, может, и нет, но в целом – безусловно, улучшило. Сейчас в стране, по-моему, всего пять губернаторов, у которых антирейтинг выше рейтинга. Хотя с кризисом это число вырастет. Губернаторы стали переживать по этому поводу.

Переживают чаще не потому, что их волнует отношение населения. Их больше волнует, что думают в администрации президента. Конечно, я понимаю, что выборность глав регионов у нас условна. Кто допустит, чтобы проиграл человек, одобренный президентом? Поэтому мы и перестали выпускать наш «индекс избираемости глав субъектов РФ». В прошлом году мы его уже не делали.

Смешно говорить о реальной избираемости губернаторов после того, как прошел один выборный цикл, второй, и нигде никаких конкурентных выборов. При соблюдении общих требований и правил, губернатор получает безальтернативные референдумные выборы. Но даже они заставляют его задуматься о том, что надо бы иметь программу действий на ближайшие годы и позаботиться о пиаре.

Есть такие, которых держат непонятно почему

— Давайте посмотрим на это не глазами губернаторов, — понимаю, что это важное сообщество людей, но я, скажем, к нему не отношусь, — а глазами простых граждан. Действительно ли это якобы возвращение выборности губернаторов принесло какую-то пользу регионам?

— Четверть и даже более губернаторов заменили – тех самых, которые не могли пройти даже через такие выборы. От них избавились. Конечно, остались неприкосновенные, обладающие политической крышей или чем-то еще.

Вот в Твери никак не могут понять, в чем причина устойчивости нынешнего губернатора (Андрея Шевелева, о возможной отставке которого постоянно ходят слухи). А для меня совершенно очевидно. Он — Герой России. Ну как Героя России можно снять в годовщину Великой Победы? То, что он непопулярен, в Москве прекрасно знают, проблем у него выше крыши, но у него есть патриотический бэкграунд.

Или былая невероятная устойчивость бывшего губернатора Карелии (с 1998 до 2010 года) Катанандова, который там сидел и сидел, рейтинг у него был процентов 7, антирейтинг – под 50, но какая-то эмоциональная привязанность к нему высоких московских лиц его держала.

— Зато его преемник Александр Худилайнен просто сажает конкурентов и критиков одного за другим. За экономические преступления, разумеется.

— С моей точки зрения, те, кого там посадили, это вполне договороспособные люди. С ними любой адекватный губернатор мог бы договориться о совместном существовании и встраивании их в свою систему. Но Худилайнен предпочел другое. Доказывает, что он может ломать через колено, и многие в Москве, думаю, относятся к этому вполне положительно.

Но есть вопрос, на который нет ответа: хорошо, можно посадить последнего оппозиционера. Означает ли это, что у Худилайнена от этого вырастет оценка его работы населением? Не в Москве. На месте. Думаю, в Карелии, при проведении сколько-нибудь честных выборов, у Худилайнена есть шанс проиграть даже спойлеру.

— Вот вам и результат этой замечательной новообретенной системы.

— Это исключение.

— Одно исключение, другое исключение…

— У Худилайнена есть политическая крыша. Называть не стану, но это не первое лицо, не В.В.Путин. Но в целом – несколько нынешних губернаторов, у которых антирейтинг выше, чем рейтинг, это все-таки лучше, чем три десятка. Да, есть такие, которых держат непонятно почему. И такие, которых непонятно почему убрали. Как Михаила Юревича, например, в Челябинске (отправлен в отставку в январе 2014 года). Эффективнейший губернатор. Почему убрали? За что? До сих пор до конца непонятно. Но все же кадровая политика перестала быть такой бездумной, как раньше.

Самое главное для губернаторов нынче – чтобы не было плохих новостей из региона, чтобы не было ни с кем конфликтов, тем более публичных. Были губернаторы, которые начинали бодаться за интересы территории с какой-нибудь системообразующей компанией. Дмитрий Дмитриенко (губернатор Мурманской области; отправлен в отставку в 2012 году) бодался с компанией, которую не назову, чтобы никого не обидеть, после чего формальным поводом для его увольнения стал низкий результат «Единой России» на выборах в Госдуму.

Время петь гимн

— Получается, что хороший губернатор – это тот, кто не борется за интересы своего региона.

— Хороший губернатор – это губернатор, который нравится вышестоящему начальству. Но и вышестоящее начальство не стоит оглуплять. Ему часто нравятся толковые и успешные. Такие, как Анатолий Артамонов (губернатор Калужской области). Вот он нравится. Занимает первое место в рейтинге эффективности. Со своими автомобильными кластерами…

-…Которые стали закрываться…

— Да, но это не его вина. Он же не влияет на внешнюю политику.

— Не влияет, но как-то забегает вперед. Местная пресса клеймит Обаму – Обама, мол, убивает калужский автопром. Пытаюсь посмотреть на это глазами жителей Калужской области, – а вдруг это не совсем то, о чем они мечтали? Может они предпочли бы, чтобы их родной губернатор сосредоточился на защите интересов местного автопрома, от которого они зависят…

— Гибкий человек, реалист, прагматик. До этого зарабатывал очки на инвестициях в автомобильный кластер…

— …А теперь на шельмовании инвесторов.

— Он же должен нравиться не инвесторам, а вышестоящему начальству. Время поменялось, и он первым предложил в школах Калуги каждый учебный день начинать с пения государственного гимна. Человек демонстрирует высокую приспособляемость. Раньше начальство хотело автозаводы, теперь оно хочет патриотизм.

— Приспособляемость к начальству, кажется, единственный профессиональный навык нашей номенклатуры. А вспомнить только, как эти же самые люди изображали аристократов в 1990-е. Называли себя «элитой», устраивались навсегда. А сейчас с ними обращаются как с лакеями и они, может быть, даже и нашли себя в роли лакеев.

— Мне не кажется это странным. Воспитание региональных элит происходило день за днем, раз за разом. Далеко не все понимали урок с первого раза. В конце концов, люди, которые давали эти уроки, добились абсолютной управляемости.

— Это было предрешено?

— В условиях тучных лет – да. В этих условиях не было необходимости брать на себя ответственность. Выполняй приказы, не высовывайся и ты молодец. Вызова, который бы заставил опираться на людей самостоятельных, не было. Вот сейчас есть некоторая надежда.

— На этих-то людей?

— Как-то разговорился с одним высокопоставленным чиновником в одном регионе. В каком, не угадаете — я там не работал. Спрашиваю: «Почему у вас дела идут так неплохо?» Отвечает: «А потому, что мы с убытков не воруем. Только с прибыли берем. За услуги».

Помогают другим, не забывая себя. Если это единственный возможный вариант развития, то и ладно бы. Но почти всюду у нас по-прежнему воруют с убытков, даже те возможности, какие есть, не используются.

Один губернатор, уже бывший, решил как-то пригласить подрядчика из сопредельной страны соорудить дорогу в своем регионе. Типа дешевле и качественнее. Сразу получил по шапке. Есть свои подрядчики, вот их и нанимай. Или саммит АТЭС. Ведь ни одной современной гостиницы во Владивостоке так и не появилось. Южнокорейцы предлагали построить, но получили от ворот поворот. Не свои. Зато дома, облицованные плиткой только с одной стороны – стороны проезда гостей, видел своими глазами.

Проблема даже не в том, что были и есть такие ушлые ребята, как Хорошавин (губернатор Сахалинской области с 2007 по 2015 год). Миллиард рублей под матрасом. Проблема в том, что доходы сахалинского регионального бюджета за 10 лет, благодаря СРП, выросли в 10 раз. И с такими средствами можно было творить чудеса. Только ставку надо было делать не на своих, так сказать, которые были неспособны эти деньги эффективно освоить, а пригласить со стороны компании, которые построили бы современную инфраструктуру и прочее.

Детям охранителей хорошо в Лондоне

— Так если бы он приглашал со стороны, у него, наверное, гораздо раньше нашли бы этот миллиард.

— О чем и речь. Если бы это были японцы, попал бы под подозрение давно уже. Сто процентов. Но есть ведь строительные фирмы и в странах, не претендующих на наши территории.

Наши элиты, так называемые, рассуждают: после нас хоть потоп. На наш век хватит, доживем, еще 10 лет продержимся, а там… Боюсь, что внуки этой самой элиты не будут говорить по-русски. Вот человек бьет себя в грудь, говорит правильные по нынешним временам вещи, объявляет других агентами влияния, а дети получают хорошее образование за границей, все пристроены…

Не так давно в интернете появился результат мониторинга – Потупчик там или не Потупчик, в общем, кто-то по заданию президентской администрации отслеживает активность интересующих их людей в социальных сетях. Поделили всех на ура-патриотов, умеренных патриотов, противников Путина и т.д. И я попал в их табличке в «прозападные пацифисты».

Узнав об этом, моя 15-летняя дочь сказала мне: «Отец, я тобой горжусь». А мне вот интересно: как относятся дети некоторых наших записных охранителей, живущие где-нибудь в Лондоне, к своим отцам? Общаются они или не общаются? Одобряют или не одобряют? Папа здесь борется с Западом, а ребенок в это время делает там карьеру в хорошей фирме. Интересно, это мешает их общению и взаимопониманию?

— Подозреваю, они не переживают из-за этого. Рассматривают как карьерную стратегию, с которой им капает не так уж мало всего… А что вы скажете о самом этом охранительном повороте? Ведь столько лет хорошим тоном был цинизм.

— Мне было все ясно еще тогда, когда Путин стал президентом в первый раз. Вопрос был только, как быстро все произойдет.

Политик – это ведь не тот, кто идет за большинством, а тот, кто формирует большинство. В.В.Путин какое-то время шел за большинством. Когда оно хотело просто сытости, просто потребления. А потом он стал его формировать уже под свое видение мира. И большинству понравилось, и ему понравилось. Можем ли мы, если даже и не согласны, осуждать Путина и большинство за то, что они такие? Нет. Можно осуждать тигра за то, что он тигр? А медведя за то, что он медведь?

— Но если тигр или медведь ссорится с целой стаей других тигров и медведей, то закрадывается мысль, что он недостаточно хорошо просчитал ходы.

— Путину безмерно везет. С той же самой нефтью, то есть, ценой на нее. И вообще во всем. Вот, скажем, если бы история с Майданом и со всем последующим пришлась бы не на президентство Обамы, мы получили бы совершенно другое развитие событий. А с Обамой было ясно, что он никогда и ни на что действительно серьезное не решится. Мы же имеем сейчас такого руководителя страны, с которым большинство разделяет целую массу архетипов, стереотипов и догматов. Это наша реальность. Не надо ее отрицать, надо принимать ее, как она есть.

Терпеть, а не заниматься самоедством

— Вы приняли эту реальность и сотрудничаете с системой. Да, в каких-то рамках, понимаю. Вы верите в эволюцию этой системы? Она же тупиковая. Сотрудничай с ней, не сотрудничай – все равно тупик.

— Медленная эволюция в живой природе время от времени сопровождается качественными скачками. Долго-долго накапливаются какие-то качества, потом происходит рывок. Эта система будет существовать при нынешнем политическом поколении. Следующее поколение сделает что-то другое. Я утешаю себя тем, что история тетка медлительная, надо набраться терпения. В России надо жить долго.

— А на чем основан ваш оптимизм? Новое поколение верхов окажется не похожим на нынешнее? Дети силовиков, работающие топ-менеджерами госбанков, и “золотая молодежь”, обитающая в Лондоне, объединят силы и поднимут страну? Или это низы прозреют?

— Наверное, и то, и другое. Но я не стал бы отрицать и модернизаторские усилия нынешних власть имущих. Прекрасно понимаю, почему тот же Володин (первый зам. главы администрации президента) ставит в работе на женщин. Надежнее, работоспособнее, исполнительнее, разборчивее. И нынешняя борьба с коррупцией не во всем постановочная. Есть в ней и реальные элементы.

— Неужели качество управления в стране растет? Я имею в виду не качество послушания чиновников, а качество госменеджмента.

— Если брать опросы, которые проводит ФОМ, то в большинстве регионов люди не удовлетворены местной ситуацией. Но когда тех же самых людей спрашивают о ситуации в стране, она их в целом удовлетворяет.

— Их удовлетворяет телевизор. А ваше личное мнение?

— Имиджевые характеристики власти улучшаются, а качество управления не растет. Иногда даже падает. Но если нет запроса на модернизацию системы, то, как ни навязывай ее сверху, эта модернизация не состоится. Я сторонник естественного развития. Надо просто смириться с тем, что Советский Союз так быстро не сдастся. Его распад еще не закончился. Мы все еще живем среди советских людей во многом…

— …И среди новых поколений, которые вдруг тоже оказываются советскими…

— Советскими — по той простой причине, что прошлого они не видели, а идеализировать то, чего не видел, легче. Можно до бесконечности воевать с реальностью, обзывать всех “ватой” и заниматься самоедством. Я отношусь к происходящему спокойно, потому что уверен: все действительное разумно, а все разумное станет действительным. Вопрос только в терпении.

— Чувствуете себя пленником судьбы?

— Я чувствую себя частью населения нашей страны. Той частью, которая составляет процентов 15-20. Если я демократ, я должен признать за большинством право жить так, как я бы лично жить не хотел. Поездки по миру отчасти решают проблему дискомфорта от свинцовых мерзостей нашей жизни. Но есть в нашей тут жизни много интересного и светлого. Все зависит от того, что ты хочешь увидеть.