Прошлый мониторинг церковной активности в связи с украинскими событиями мы закончили избранием на пост президента Украины Петра Порошенко. С тех пор важнейшими событиями были продолжавшиеся на Юго-Востоке боевые действия. Рассмотрим следующий период — лето 2014 года: как церкви реагировали на драматические события, разделившие страну, какие позиции они заняли, что изменилось по сравнению с предыдущим этапом.

Напомним в общих чертах «карту» христианских церквей Украины. В стране действуют:
— православные: Украинская православная церковь Московского патриархата (УПЦ МП) и две «раскольнические», не признанные каноническими православными церквями [1] — Украинская православная церковь Киевского патриархата (УПЦ КП) и Украинская автокефальная православная церковь (УАПЦ);
— католики: Римско-католическая церковь и Украинская греко-католическая церковь (УГКЦ — католическая церковь восточного обряда; в обиходе ее члены называются униатами);
— протестанты: все крупные деноминации, среди которых особенно активны баптисты и пятидесятники.

Церкви — о столкновениях на Юго-Востоке

Как и в предыдущий период, летом было довольно мало совместных заявлений церквей Украины, в которых выражалась бы общая позиция по поводу столкновений на Юго-Востоке.
Упомянем два таких случая. 9 июля Всеукраинский Совет церквей и религиозных организаций (ВСЦиРО), включая УПЦ МП, выпустил заявление, которое помимо призыва всех сторон конфликта к миру содержало призыв к тем, кто «незаконно взял в руки оружие», это оружие сложить. То есть посыл был явно адресован к ополченцам, а Совет, таким образом, занял прокиевскую позицию.
Следующее заявление ВСЦиРО касалось СМИ: в такой тяжелый для страны момент, говорилось в нем, появляются публикации, которые ставят под сомнение суверенитет и целостность Украины. Авторы заявления осудили это, опять-таки поддержав киевские власти.
Отметим, что если в прошлый период УПЦ МП оставалась в стороне от подобных заявлений ВСЦиРО, то летом 2014 года она с ними солидаризировалась — по крайней мере, в первом из указанных случаев. Это можно объяснить крайне сложной ситуацией, в которой оказалась УПЦ МП и по отношению к украинскому обществу, и по отношению к государству (см. ниже). Самой крупной церкви все сложнее выдерживать нейтралитет.

Однако несмотря на совместные заявления церквей, нельзя говорить о монолитности церковного отношения к конфликту на Юго-Востоке. Громко звучат политизированные мнения церковных деятелей, поддерживающих ту или иную сторону конфликта. Помимо этого усиливаются и попытки церкви помочь людям и примирить их.

Начнем с тех, кто призывает остановить войну и воздерживается от поддержки одной из сторон. 1 июня появляется заявление митрополита Донецкого Илариона (Шукало) о том, что церковь никого не поддерживает в междоусобной войне. 18 июня Синод УПЦ МП выступает с запретом любой политической пропаганды с амвона. 23 июня выходит показательное заявление запорожского архиепископа Луки (Коваленко) против т.н. Русской православной армии, воюющей на Донбассе и не получавшей на это официального церковного благословения.
Церковь скорбит со всеми погибшими, заявляет викарий киевской епархии митрополит Иона (Черепанов). Он признает, что «возможно, такую позицию нелегко принять с политической точки зрения, но именно она — церковна».
Обратим особое внимание на интервью протестантского пастора Петра Дудника, участвовавшего в эвакуации людей из Славянска. Протестанты на территории ополченцев обычно притесняются, гонениям подверглась и церковь Дудника. Пастор говорит, что церковь не только не должна делать политических заявлений, но что она служит и ближним, и дальним. Что именно христианам нужно остановить ненависть, прежде всего внутри себя. По словам Дудника, происходящее на Юго-Востоке — это братоубийственная война, а церковь призывает людей к взаимному покаянию.
В ряде заявлений священнослужителей звучит призыв к диалогу с Юго-Востоком. Иеромонах Маркиан (Каюмов) из Львовской (!) епархии УПЦ МП говорит, что людей с Донбасса не слышат, а пока их не услышат, война будет продолжаться. Греко-католический епископ Борис (Гудзяк) призывает к диалогу с Донбассом, хотя официальная позиция его церкви акцентирована скорее на противостоянии «сепаратистам».
Обратим внимание и на позицию нового главы УПЦ МП митрополита Онуфрия (Березовского): еще будучи местоблюстителем, он «разозлил» верующих, поддерживающих Майдан. Что же он сказал? Первое: конфликт на Востоке Украины — цивилизационный, Украина стала буферной зоной, где столкнулись разные мировоззрения. Второе: власть должна предложить Юго-Востоку четкий проект будущего жизнеустройства, устраивающий его жителей, а между тем Донбасс в Киеве никто не слышит. Наконец, Онуфрий назвал происходящее междоусобной войной. Иными словами, он призвал остановить кровопролитие и назвал «сепаратистов» братьями.
Отметим, в подобных заявлениях сложность, во-первых, в том, что любые умиротворяющие призывы воспринимаются в штыки и теми, кто уже пошел воевать, и теми, кто их поддерживает, — их призывают примириться с теми, кто уже стал для них смертельными врагами. Слова, в которых нет четких решений возникшего конфликта, воспринимаются в лучшем случае как пустые. Во-вторых, само участие церкви в политике — диалектический вопрос. С одной стороны, церковь — институт внеполитический, главная цель и смысл которого — отношения человека и общины верующих с Богом и спасение души, а для этого земные дела и их устройство второстепенны, а акцент на них превращает церковь в политическую партию или обычную «мирскую» социальную группу. С другой стороны, жизнеустройство, которое строит или разрушает государство, влияет на нравственное состояние людей, за которое церковь полагает себя ответственной, и поэтому она нередко в истории выражала свое отношение и к конкретным правителям, и к определенным политическим проектам.

Баланс между верностью «внеземной» миссии церкви и неравнодушием к нуждам и страданиям людей крайне сложен; социальные потрясения эту проблему заостряют и ставят церковь в тяжелое и уязвимое положение.

Громко звучат и заявления с другой, «непримиримой», стороны.
В частности, в явный диссонанс с призывами митрополита Онуфрия вступает, например, заявление митрополита Александра (Драбинко), бывшего секретаря покойного предстоятеля УПЦ МП, который считается лидером «проукраинской партии» в церкви. По его мнению, против Украины идет военная агрессия России, а на Донбассе «сепаратистов» никто не поддерживает. Протоиерей Георгий Коваленко, на тот момент пресс-секретарь УПЦ, говорит, что как гражданин он выступает за т.н. антитеррористическую операцию. В интервью известного религиозного деятеля — Любомира (Гузара), патриарха Греко-католической церкви в отставке, говорится о российско-украинской войне и о необходимости отражать внешнюю агрессию.
Беда в том, что подобными словами отодвигается на задний план главная трагедия — гражданская война. Ряд церковных деятелей не признает, что проблема во вспыхнувшей друг к другу ненависти украинцев, которые до прошлого года могли сосуществовать, несмотря на конфликты и противоречия.

Политизированность позиций многих церковных деятелей по-прежнему сохраняется.

Приходится констатировать участие священнослужителей различных конфессий в «информационной поддержке» боевых действий, причем на стороне как ополченцев, так и Киева, что дискредитирует церковь как нейтральный институт и затрудняет выполнение миротворческой миссии в дальнейшем.
Стоит сказать несколько слов и о позиции РПЦ. Напомним, что сначала РПЦ официально старалась отстраниться от выражения явной позиции по поводу конфликта на Украине, подчеркивая недопустимость кровопролития и осуждая действия, приводящие к нему. Патриарх поздравил Петра Порошенко с избранием на президентский пост и выразил надежду, что «навсегда прекратится кровопролитие, что никто не будет притеснен или унижен, что реализуется жизненный, мировоззренческий и культурный выбор каждой группы населения страны» Похожие слова были и в патриаршем поздравлении Порошенко с Днем независимости Украины 24 августа.
17 июня выходит обращение «ко всей Полноте Русской православной церкви», в котором говорится, что на Украине идет «междоусобная брань».
Однако постепенно РПЦ все больше втягивается в информационный конфликт. Значительная часть православной общественности в России выступает за жесткую позицию страны в отношении официального Киева, вплоть до военного вмешательства на стороне ополченцев Юго-Востока.
Кроме того, сама логика информационного противостояния как бы затягивает РПЦ: ряд фактов настоятельно требовал от священноначалия официальных комментариев. Например, существование Русской православной армии и батальона «Православный восход», деятельность на Юго-Востоке казаков-добровольцев, которые называют себя православными и уверяют, что руководствуются религиозными убеждениями, встреча главы «республики Новороссия» Валерия Каурова с патриархом Кириллом, передача священнослужителями РПЦ икон ополченцам и т.д. А 2 августа в Москве проходит сопровождаемый молебном митинг «Битва за Донбасс», участники которого скандируют «Путин, введи войска!»,
Официальная РПЦ никак не комментирует все эти факты. Если раньше было более четкое разделение позиций официальной РПЦ — «над схваткой» — и более политизированной православной общественности, то теперь они все чаще смыкаются (см. ниже).

Взаимоотношения церквей и внутрицерковные отношения на фоне конфликта на Юго-Востоке

Отдельное и вроде бы сугубо внутрицерковное событие — кончина митрополита УПЦ МП Владимира (Сабодана) и выборы нового предстоятеля самой крупной украинской церкви — было неизбежно вписано в контекст противостояния на Юго-Востоке. Так, Киевский патриархат выпустил заявление о готовящемся в УПЦ МП «промосковском» перевороте. А РПЦ от выборов предстоятеля на Украине официально отстранилась, подчеркнув, что ее роль сводится лишь к утверждению патриархом выбранного Собором кандидата.
Надо сказать, что покойный глава УПЦ МП (ставшей объектом для жесткой критики в последние месяцы) был уважаемой фигурой и для самых разных украинских церквей, и для светского общества. Заупокойную службу по нему служил даже «раскольничий» киевский патриарх Филарет. Митрополит Владимир подчеркивал, что церковь должна быть вне политики, и выступал за предельную самостоятельность УПЦ — но в канонических рамках (то есть не поддерживал стремление к автокефалии любой ценой).
С кончиной митрополита Владимира и необходимостью выбора нового главы для УПЦ наступили еще более сложные, чем раньше, времена: авторитет покойного митрополита вносил весомый вклад в целостность УПЦ, в которой наращивает влияние «автокефальное» крыло, и смягчал нападки на нее как на «москальскую» церковь.
Самой оптимальной фигурой ему на замену был местоблюститель митрополит Онуфрий, и его победа была достаточно предсказуема по многим причинам, в том числе благодаря его репутации аскета и миротворца. И хотя он скорее придерживается позиции своего предшественника, его уже упрекают в «промосковской» позиции, в частности, в связи с заявлениями, которые цитировались выше.

Камень преткновения в межцерковных отношениях — стремление украинских церквей к объединению и получению автокефалии, то есть официального признания «независимости» от Московского патриархата. События на Донбассе стремление к автокефалии еще более обострили.

В адрес УПЦ МП со стороны «раскольничьих» церквей звучит вопрос: «Зачем вам быть москальской церковью?».
Отметим, что летом 2014 году председателем ВСЦиРО стал патриарх УПЦ КП Филарет вместо митрополита Онуфрия, что тоже отражает градус политизированности, влияющий на межцерковные отношения.
Информационное давление на УПЦ МП за прошедший период еще более возросло по сравнению с весной: то и дело появляются новые сообщения о базах ополченцев в церквях МП, о помощи им со стороны священнослужителей УПЦ. Это медийное нагнетание, которое один из митрополитов УПЦ МП назвал «целенаправленной кампанией», и вообще постоянные нападки на «промосковскость» обостряют отношения между церквями и затрудняют диалог, от которого, впрочем, официально никто не отказался.
На этом фоне УПЦ, словно пытаясь показать, что у нее есть точки соприкосновения с верующими разных конфессий, делает «шаги солидарности». Захват храма КП в Симферополе, который в начале июня осуществили люди в казачьей форме, осудил митрополит Александр (Драбинко) и извинился перед Киевским патриархатом. Собор епископов УПЦ 13 августа публикует постановление «О внутренней жизни Украинской Православной Церкви», где впервые официально выражает соболезнования «семьям и близким всех православных священников и служителей других христианских конфессий (выд. авт. -ОК), погибших или пострадавших во время военных действий».
Итак, противостояние на Украине накладывает отпечаток и на межцерковные отношения, в которых участвует и РПЦ. Патриарх Кирилл и митрополит Иларион начинают выступать с заявлениями о том, что греко-католики, враждебно настроенные против канонической церкви, обостряют обстановку на Украине.
14 августа было опубликовано обращение патриарха Кирилла к Константинопольскому патриарху, считающемуся в православном мире «первым по чести». В этом обращении Кирилл говорит, что видит в конфликте на Украине черты религиозной войны, каноническую УПЦ МП называет «церковью-мученицей», а греко-католиков и Киевский патриархат уличает во враждебности по отношению к УПЦ МП. Патриарх ссылается на многочисленные случаи обстрелов храмов МП украинскими военными, а также на факты убийств священнослужителей, и просит вселенского патриарха «возвысить свой голос» против притеснения православных.
Через несколько дней похожее заявление было направлено патриархатом в ОБСЕ и ООН.
При этом практически каждое громкое заявление порождает новый информационный виток. Говорит патриарх Кирилл о «междоусобной брани» — ему в ответ заявление киевского патриарха Филарета: это не междоусобная брань, а «полномасштабная агрессия России», о которой московский патриарх должен прямо заявить. Обращается патриарх Кирилл к Константинопольскому патриарху — Филарет обращается по тому же адресу и заявляет, что никакой межконфессиональной вражды нет, что заявления о межрелигиозной войне — это спекуляции.
В то же время продолжаются попытки РПЦ не обострять ситуацию вокруг УПЦ МП: так, патриарх Кирилл не приехал на празднование крещения Руси (отметим, что против его приезда выступало Министерство культуры Украины). Не был он и на отпевании митрополита Владимира.

Особая история с протестантами. Хотя более заметны те, кто занимает жесткую «прокиевскую» позицию, немало и тех, кто старается придерживаться нейтралитета. Так, под давлением «нейтральной» партии не было принято обращение баптистского братства (ВСЦ ЕХБ), где заявлялось, что «Украина стала жертвой агрессии со стороны братского народа».

Отношения украинских протестантов с российскими остаются напряженными. Возмущение части украинских баптистов вызвала резолюция их единоверцев в России, осуждающая «насильственное свержение власти» на Украине. Один из лидеров пятидесятников Украины заявил, что с «верхним звеном» протестантов в России говорить сложно из-за его «прокремлевской» позиции, поэтому стоит искать понимание у среднего звена, то есть у российских пасторов.

УПЦ МП и государство

Украинское государство все более настойчиво стремится использовать религиозный фактор. Показательный факт: до т.н. антитеррористической операции официальной капелланской службы на Украине не было (хотя и были армейские священники). Теперь она введена, среди капелланов числятся и священнослужители УПЦ МП. Введение капелланской службы, призванной поддержать дух украинских военных, выглядит как благословение действий властей на Юго-Востоке от лица церкви.

Во время Майдана и после свержения Януковича раздавалось много голосов о том, как «тиран» вмешивался в церковные дела. Сейчас, однако, можно наблюдать более жесткое и бесцеремонное вмешательство государства в церковные дела.

Оно отчетливо проявилось во время выборов киевского митрополита. Собор епископов получил два письма. Одно от президента Петра Порошенко, прихожанина УПЦ МП, — более сдержанное: он пишет о непростых временах, о внешней агрессии, о миротворческом потенциале церкви.
Второе письмо, содержащее гораздо более явный нажим, — от премьер-министра Арсения Яценюка: «В эти дни общество обращается к Церкви за духовной поддержкой, за укреплением в надежде, за благословением на сопротивление врагу».
Церковь пытается защититься хотя бы от прямых гонений (см. ниже) — дважды митрополит Онуфрий обращался к Порошенко с просьбой вмешаться в ситуацию гонений на православных УПЦ МП со стороны украинских военных и прихожан церквей иных юрисдикций (захват храмов, жесткое обращение и т.д.).

Противоборствующие на Юго-Востоке стороны и их отношение к церкви

На Донбассе воюет батальон «Азов», включающий не только радикальных язычников, но и членов Русской православной церкви Зарубежья, которые воюют под религиозными знаменами против ополченцев.
Что касается ополченцев, то они еще активнее используют религиозный фактор в идеологических целях. Православие тесно переплетается с идеалами «русского мира» и борьбы с « фашизмом», лидеры ополченцев постоянно утверждают, что их поддерживает церковь, и демонстрируют свою религиозность (так, боевое знамя Игоря Стрелкова освящалось в православном храме).
Некоторые священники духовно окормляют ополченцев и поддерживают их.
Продолжаются захваты храмов обеими сторонами конфликта.
В чем отличие этого периода от предыдущего? Тогда не было подтвержденного участия духовенства на стороне ополченцев, а также такой громкой медийной поддержки православной общественности в России.
С одной стороны, официальная позиция епархий УПЦ МП — запрет священникам участвовать в войне на какой-либо стороне. С другой стороны, нет фактов расследований или осуждения тех клириков, которые нарушают этот запрет (за исключением случая со священником Владимиром Марецким, нападавшим с оружием в руках на избирательные участки во время президентских выборов и отданным за это под суд), в целом опровергается взаимодействие с ополченцами и их принадлежность к УПЦ.
Особо отметим гонения на верующих за их политическую позицию.

Раньше речь шла в основном о гонениях только на «прокиевских» верующих, теперь же притеснения идут с обеих сторон.

Несколько священнослужителей УПЦ МП были вынуждены уехать из Украины из-за давления властей. Есть случаи захватов храмов УПЦ, бомбардировок храмов во время обстрелов жилых кварталов. Несколько священников погибли.
Гонения на верующих есть и в зоне ополченцев: их испытывают на себе и КП, и греко-католики, и протестанты. Речь идет о захвате зданий, о препятствиях проводить богослужения, о похищениях и избиениях священнослужителей и активных мирян. В Славянске ополченцы убили четырех протестантских служителей — за их принадлежность к «американской» церкви.
В Крыму продолжаются притеснения греко-католиков и верующих КП. В отличие от Донбасса, протестанты здесь гонениям не подвергаются и в настоящее время проходят процедуру перерегистрации в российских протестантских союзах.

Миссия церкви

Мы уже привели ряд политических и высказываний представителей церквей. Хотелось бы, однако, подробнее остановиться на миссии церквей, которая осуществляется независимо от политизированных мнений церковных деятелей.
Прежде всего церковь молится. С 1 июня донецкий митрополит Иларион благословил строгий пост за мир на Донбассе; об этом объявили и донецкие баптисты. 15 июня УПЦ МП провела молебен о всех погибших в братоубийственной войне — в отличие от КП или греко-католиков, которые поминали только украинских военных, погибших во время т.н. антитеррористической операции. В Донецке протестанты проводят бессрочный молитвенный марафон. В Харькове был возведен обыденный храм во имя мира (по инициативе православного детского театра, находящегося под патронажем УЦ МП).
Проходят также и совместные русско-украинские молитвы.
В зонах боевых действий провозглашается особая ответственность пастырей: и луганский, и донецкий митрополиты УПЦ МП запретили священникам покидать свои приходы.
Отметим две инициативы УПЦ МП: антивоенная социальная реклама, запущенная Запорожской епархией, и инициатива запорожского же митрополита, который собрал за «трапезой единомыслия» представителей разных религий и предложил создать клуб журналиста-миротворца.
Главное же — это помощь людям, которую оказывают церкви.

Все церкви стараются помочь беженцам, собирают гуманитарную помощь, предоставляют убежище в своих храмах. Помощь людям объединяет зачастую независимо от конфессии и политической позиции. Поэтому стоит разделять официальные заявления церквей и реальную деятельность приходов.

Среди гуманитарных проектов можно отметить протестантский проект «От семьи к семье»: беженцы могут отдать своих детей на срок до одного месяца в христианские семьи на Украине или в зарубежье, пока родители не найдут жилье и работу. Под Киевом открылся православный реабилитационный центр «Нечаянная радость» для помощи переселенцам.
Есть попытка и наладить «культурные мосты»: так, Содружество христиан-предпринимателей пригласило мастеров из Славянска и Донецка участвовать в торговой ярмарке во Львове, оплатив им переезд.
Активно помогает беженцам и РПЦ (особенно южные епархии), а также российские католики («Каритас») и протестанты.

***
В целом в описываемый период наметились две противоречивые тенденции. С одной стороны, религиозные лозунги все более явно вдохновляют людей с оружием. Хотя очевидно, что «конфессиональный» фактор — далеко не самый важный в событиях на Украине, однако настораживает настойчивое стремление и воюющих верующих, и сочувствующих им придать гражданской войне религиозный характер. В медийном пространстве христианские лидеры пока не находят нужных слов, которые были бы реально услышаны украинским обществом и способствовали бы разрешению конфликта.
С другой стороны, трагические события на Украине выявили не только радикалов, но и подвижников, желающих помогать ближним и быть выше собственных политических пристрастий и даже личных обид. В ситуации войны жесткие политические позиции, которые закреплены за участниками той или иной церкви, стали немного подвигаться: на первый план не в медийном пространстве, а на уровне приходов и общин постепенно выходит общечеловеческое, желание помочь пострадавшим. Наметилась какая-то общая платформа для враждующих верующих — стремление помочь мирным жителям объединяет большинство христиан Украины и России независимо от их политических позиций. Возможно, эта «низовая», непубличная церковная среда будет способствовать реальному примирению людей после того, как пройдет острая фаза конфликта.
Какая из этих тенденций возобладает, покажет время.