В конце прошлого года медицинское сообщество Соединенных Штатов было потрясено откровенным докладом Сената США по расширенной программе допросов ЦРУ. Согласно документу, после атаки на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года ЦРУ во время допросов подозреваемых в терроризме использовало техники, которые можно квалифицировать не иначе, как пытки.

Особо примечательно, что программа пыток реализовалась на глазах и при активном участии медиков. Согласно этим данным, психологи, а также врачи (в том числе психиатры) наблюдали за пытками; рекомендовали, как сделать их более эффективными; проверяли на заключенных, могут ли те по-прежнему выдерживать пытки без риска летального исхода. Кроме того, они не сообщили об увиденном. Иными словами, врачи нарушили все базовые принципы медицинской этики и клятвы Гиппократа.

И это еще не конец. В июле Американская ассоциация психологов (ААП) опубликовала отчет независимого следователя, которого сама же и наняла. Расследование не только показало, что психологи активно участвовали в пытках; выяснилось, что и сама ААП вела переговоры с американскими властями относительно условий, на которых ее члены могут продолжить свое участие в «Расширенной программе допросов», как образно назвали эту программу пыток. Иными словами, некоторые сотрудники ААП, прекрасно осознавая, что нарушают базовые принципы своей профессии, предпочли пойти на это нарушение, чтобы члены организации могли успокоить свою совесть и делать вид, что они не используют свою профессию для немедицинских целей. А ведь это, вероятно, самое худшее, что может совершить врач.

Увы, злоупотребления в данной сфере не новы. Советский Союз был печально известен на весь мир своей практикой насильственной отправки политических оппонентов в психиатрические учреждения. Во времена председателя КГБ Юрия Андропова эта практика стала одним из основных методов репрессий в СССР. Карательная психиатрия была также распространена в других коммунистических странах, находившихся под влиянием СССР, в частности в Румынии и некоторое время на Кубе. Сегодня она по-прежнему применяется в Китае и все чаще используется в путинской России.

Тем не менее, в советские времена мы верили, что систематические злоупотребления медицинской профессией были особенностью диктаторских или тоталитарных стран. Тот факт, что в Латинской Америке в 70-е и 80-е годы психиатров привлекали для того, чтобы выработать наиболее эффективные методы пыток, так или иначе подтверждал эту точку зрения.

Лично я впервые испытал сомнения, когда в конце 80-х моя организация «Глобальная инициатива по психиатрии» оказалась вовлечена в дело политического злоупотребления психологией в Нидерландах. Однажды у нашей двери появился очень нервный человек с невероятной, но, как мы выяснили впоследствии, совершенно правдивой историей. После несчастного случая с неисправной противопехотной миной, в результате которого погибли преподаватель и трое военных призывников, Министерство обороны приказало ему сообщить вдове инструктора, что в трагедии виноват ее муж. Причина проста: СССР не должны знать, что у Нидерландов неисправные мины.

Но этот человек, социальный работник Министерства, отказался врать и сказал вдове правду. В результате его четыре раза исследовала психиатрическая комиссия. Все они сделали заключение, что он не страдает психическими заболеваниями. Тем не менее, Министерство удалило из отчета слово «не». Наш знакомый отказался смириться с подобным отношением и решил бороться. После этого он и все, кто его поддерживал, начали получать телефонные угрозы. Ни один из политиков не осмелился взяться за это дело. Меня шокировало, что среди тех, кто предпочел замолчать, были и активные участники кампании против политических злоупотреблений психиатрией в СССР. Когда речь шла о Советах, они были готовы протестовать, но, когда дело дошло до их собственной страны, предпочли молчать. Я опешил.

После почти двух десятилетий борьбы этому человеку таки выплатили компенсацию, но диагноз не отменили, ведь это дало бы возможность привлечь к ответственности тех, кто сфальсифицировал психиатрические отчеты. Этого Нидерланды не могли себе позволить.

Обе истории — и политическое злоупотребление психиатрией в демократических Нидерландах, и участие медиков в американской программе пыток — очень важны и актуальны для Украины, как для страны, в которой по-прежнему присутствует советская психиатрия, а многие из ужасов прошлого продолжаются. Больницы на территории бывшего СССР, особенно специальная психиатрическая больница в Днепропетровске, практически не изменились за 25 лет независимости. Сегодня страна находится на новом пути, пытаясь заложить фундамент гражданского общества, основанного на верховенстве права. Тем не менее, есть опасность попасть в ловушку красивых слов, популизма и потемкинских деревень.

Больше всего меня пугает то, что грузинских политиков в Украине воспринимают, как «чудодейственное решение». Их ставят на ведущие должности, от них ожидают решения проблем, которые украинцам не удалось решить за 25 лет. Это нечестно по отношению к грузинам, поскольку на их плечи перекладывается ответственность, которую должны нести сами украинцы.

Я признаю, что некоторые из них имеют очень успешный опыт ухода от советского прошлого, им удалось добиться существенных улучшений в своей собственной стране. Однако Украина — не Грузия. То, что сработало в 3-миллионной Грузии, не обязательно сработает в 43-миллионной Украине, где регионы очень отличаются своей историей и традициями. Кроме того, люди забывают, что в последние годы правления Саакашвили дела пошли из рук вон плохо. В частности, это относится к обширной системе пыток и жестокому обращению в грузинской тюремной системе. Как это ни парадоксально, но одним из факторов, которые, на мой взгляд, внесли вклад в ухудшение политической жизни Грузии, была длительная поддержка Саакашвили и его команды правительством президента США Джорджа Буша и его вице-президентом Диком Чейни. Именно это правительство разработало и поддерживало программу пыток ЦРУ.

Под лозунгом «защиты демократии» были отброшены фундаментальные права человека и принципы демократического правления. Длительная поддержка подобных методов создала ауру безнаказанности, и все пошло по ложному пути.

Не стоит думать, что, раз построив демократию, можно больше не беспокоиться. Демократия — это непрекращающийся болезненный процесс. Не существует универсальных рецептов от всех проблем и угроз. Демократия — словно сад, который нуждается в бережной и ежедневной заботе. Не существует быстрых решений и скрытых рецептов. У Украины есть уникальная возможность построить государство, которое может стать примером и маяком надежды для ее недемократического и все более фашистского соседа. Если украинцы действительно этого хотят, то они должны избегать простых решений и оставаться бдительными — и внутренне, и внешне.

Впереди очень долгий путь, а по соседству есть очень большой и не очень приятный сосед, который хочет испортить украинский «сад», чтобы тот по-прежнему напоминал все ту же грязную свалку.