Сегодня, когда моя командировка на Украину закончена, когда все репортажи и интервью уже опубликованы, можно кое-что рассказать о том, «как снималось это кино».

«Шпионские» мотивы ненавязчиво вплелись в мою жизнь, как только я вступил на украинскую землю. Дело в том, что я хотел поработать как в контролируемой Киевом части страны, так и в самопровозглашенных ДНР и ЛНР. И там, и там могли возникнуть проблемы, потому что, по мнению Службы безопасности Украины, «Росбалт» является «просепаратистским и антиукраинским изданием», а власти ДНР напротив — считают наше информагентство «проукраинским СМИ».

Поскольку надеяться в этой ситуации на аккредитацию в СБУ в качестве корреспондента российского издания было почти нереально, я решил подать заявку как американский журналист — благо я постоянно живу в США и регулярно пишу в американские СМИ. Все получилось. В СБУ мне выдали аккредитационное удостоверение, где слово «журналист» «по-английски» почему-то было написано как «zhurnalist», а также пропуск на «временно оккупированную зону», то есть в ДНР.

Увы, и с этими документами чувствовал я себя все равно не слишком комфортно, так как периодически появлялась информация о том, что украинские спецслужбы «разоблачили» как «шпиона» очередного российского журналиста.

К тому же, на многочисленных блок-постах украинские военные реагировали на российский паспорт (а он нужен в дополнение к пропуску) приблизительно так же, как бык на красную тряпку. В конечном итоге, правда, пропускали, но вопросов было уж слишком много. Тогда я стал показывать военным карту постоянного резидента Соединенных Штатов. И хотя на ней крупно было написано, что этот документ «не является паспортом гражданина США», служивые охотно принимали меня за американца и даже пытались говорить со мной на языке, который они считали английским.

В общем, на украинской стороне все более-менее наладилось. Но теперь я уже ожидал проблем, которые могли возникнуть при переезде «на ту сторону» — в ДНР. Как объяснили мне знающие люди, человека с российским паспортом, но аккредитацией СБУ, пропуском от той же организации в «оккупированную зону» и какими-то американскими документами в ДНР могут принять и за агента ЦРУ. Но все обошлось, до Донецка я доехал без приключений, взяв на месте разрешение на работу уже от властей ДНР.

Работалось там в общем-то нормально, даже «доступ к телам» достаточно высокопоставленных чиновников «сепаратистской республики», осуществлялся без особых проблем. Например, со спикером парламента Андреем Пургиным (на фото) договорились о встрече, можно сказать, моментально.

Однако наступил день, когда мне нужно было возвращаться в Киев, откуда я и должен был вылететь за океан. Неприятности начались еще на автовокзале в Донецке: у меня был пропуск через сектор С (проезд через блок-пост в Артемовске), а у таксистов, как назло, были пропуска только через зону Б (то есть въезд со стороны Константиновки). Ушлые бомбилы стали звонить и выяснять, кто сегодня стоит на украинском блок-посту и «можно ли с ними договориться». На мою беду выяснялось, что сегодня дежурит как раз «неподкупная смена». Тогда меня посадили в машину, идущую до Горловки, откуда я должен был пересесть в такси, следующее в контролируемый украинскими войсками Артемовск. Водитель сразу же отобрал у меня и троих моих попутчиков паспорта, чтобы показывать их «пограничникам».

Дорога пролегала по абсолютно безлюдной местности. Казалось, что сюда была сброшена нейтронная бомба, уничтожившая все живое, но сохранившая здания — разрушений было совсем немного. «Раньше бомбили по вечерам. Сейчас вроде бы тихо, но люди уже не рискуют выходить», — объяснил водитель.

Зато довольно часто встречались стаи одичавших голодных собак – на фоне мрачного пейзажа эти животные производили жутковатое впечатление. Спрашиваю моих попутчиков: нападают ли собаки на людей? Меня заверили, что пока таких случаев не было.

Впрочем, люди все же встречаются, но только вооруженные. Всего за час пути до Горловки я насчитал аж 12 блок-постов. Кстати, на территории, подконтрольной ДНР, мой российский паспорт не вызывал никаких вопросов. Как объяснили мои попутчики, россиян сейчас в Донбассе много и поэтому краснокожий паспорт для ополченцев привычен.

В Горловке меня пересадили на другую машину, где уже был один пассажир – обритый наголо молодой парень. Выяснилось, что мой попутчик отбывал здесь срок (10 лет!) за убийство, а сейчас вот освободился и едет на украинскую территорию к «старушке-матери».

Бывший зек с неприятной статьей производил, как ни странно, вполне благоприятное впечатление и к тому же оказался достаточно словоохотливым. Он мне рассказал, что во время военных действий его «зона» оказалась в эпицентре боев, и как украинская артиллерия ее регулярно «утюжила». Заключенных там уже практически не охраняли (куда бежать?), а охрана пряталась от обстрелов вместе с ними в подвалах.

На последнем дэнээровском посту нас встретил манекен женщины, на котором почему-то было написано «Ляшко». Здесь ополченцы неожиданно заинтересовались моим российским журналистким удостоверением и стали звонить начальству: «Тут это… Российский журналист в Украину едет. Странно как-то. Что это он не в Россию возвращается? Ну что, пускать?» На мое счастье, начальство дало добро. На прощание ополченцы даже разрешили мне заснять их пост, правда, при условии, что сами они не окажутся в кадре.

А вот на украинской стороне первый блок-пост я прошел без проблем, но зато здесь один из бойцов, мужчина лет где-то за сорок, начал придираться к зеку: «Что, отъешься и в армию ДНР?! Смотри у меня!» Наш водитель, оказывается, уже знал этого «идейного» военного, сказав, что он «докапывается всегда».

На втором блок-посту ко мне вроде бы тоже не было вопросов, и меня уже было хотели пропускать, но тут «самый главный» захотел посмотреть снимки на моем фотоаппарате. А там… Датые российские ополченцы пистолетами размахивают! (Накануне одна из фотографий этих «лимоновцев», на которой, правда, пистолет мирно соседствует с пиццей и столовыми приборами, была опубликована на сайте «Росбалта», но об этом солдатикам я, разумеется, докладывать не стал).

И хорошо еще, что я ними в обнимку не сфотографировался. А ведь иногда сами журналисты по глупости даже с оружием позируют – тогда вообще конец! Но и без того старший блок-поста преисполнился бдительности: «Вы, парень, какой-то очень «крученный». Куча американских документов, российских, ну, а фотки у вас вообще чудные. Да и перепустка (пропуск по-украински – И.Р.) дюже на фальшивую тянет. Может, вы наводчик российский, а может и шпион. В общем, пусть приедут сюда люди из СБУ и пообщаются с вами».

Общение с эсбэушникми получилось мирным. Службисты не усомнились в том, что я журналист, но очень интересовались сделанными мной фото. Но, слава богу, ничего криминального на них не обнаружили.

Когда, меня отпустили, то на украинской территории я на радостях первом делом взял пива себе и зеку (для него это была первая порция спиртного за последние десять лет) и баночку кока-колы водителю. Мои новые знакомые смотрели на меня одновременно с сочувствием и уважением: «Да, парень, тяжелая у тебя работа. Дай бог до дома добраться!»

Но перед отлетом «домой», то есть в США, я решил завернуть во Львов, чтобы узнать настроения в самом «украинском» регионе страны. В обычные кассы на железнодорожном вокзале было не протолкнуться, зато возле окошка для военнослужащих стоял лишь один молодой парень в военной форме. Я решил испытать удачу: «А журналистам билеты продаете?» Ответил мне почему-то парень, а не кассирша.

— Смотря каким журналистам.

— Американским.

— Это с таким-то московским акцентом?! А ехать во Львов собираетесь? Ну, продайте ему билет. Москаль, а во Львов едет – удивительно!

Билет мне дали незамедлительно. Наконец-то, я нашел общий язык с украинской армией не как «американец», а как «москаль»!