Когда отряды Игоря Стрелкова отошли к Донецку, о Славянске, Краматорске и Артемовске для приличия поговорили еще неделю. Вспыхнув последний раз эпохальным сюжетом Первого канала о распятом мальчике, их слава умерла за ненадобностью. А жизнь шла своим чередом. Краматорск. «Мы не доросли до галичан»

Прямо посередине площади Ленина в Краматорске нарисован огромный герб Украины. По нему стараются не ходить. Ступеньки, ведущие к Дому культуры, тоже раскрасили в желто-синий и красно-черный. Ленина здесь больше нет. 17 апреля его скинули с постамента.

Народ в городе спорит, кого поставить взамен: то ли актера Леонида Быкова, который учился в краматорской школе и запомнился оптимистичной фразой «Будем жить!», то ли Конрада Гампера — немецкого конструктора, который основал Краматорский механический завод и подарил городу статус промышленного центра. В городе даже билборды есть: «Гампер — наша гордость».

Жовто-блакитному буйству, конечно, сопротивляются. В городах Донбасса идет настоящая война граффити. Что было написано сначала, и что приписали потом, понятно по слоям краски. Поверх украинского флага, который нанесен на каждом столбе, не раз и не два видел черную свастику, под надписью «ДНР» другим цветом кто-то дописал «проект Х**ла», кое-где встречаются беглые начертания вроде «Укр — чмо». Кульминацией конфликта стал, пожалуй, случай, произошедший в одной из краматорских школ. На перемене ученики написали на доске «Слава Украине», а вернувшаяся после звонка учительница дописала слово «позорная».

В день моего приезда появился новый хит — трафарет «Улица Леннона» на домах по улице Ленина. Автор этих изображений предложил встретиться сам, но фотографировать себя не разрешил. Просил представить его Володей, краматорчанином в третьем поколении.

— У нас есть ядро из трех-четырех человек, — рассказал Володя. — Остальные примыкают по мере возможности. Есть люди, которые иначе помогают — дают деньги на краску.

— Ты делал это при ДНРовской власти?

— Да, но, разумеется, под покровом ночи и в камуфляже. Однажды чуть не попались — еле успели залезть в траву. Если бы заметили — уже бы сейчас не разговаривал.

— И что же вы рисовали?

— Начиналось с флагов. Мы ставили целью закрасить как можно больше столбов и обозначить себя: мы за Украину!

12 апреля прошлого года, когда начались захваты горотделов ополченцами, Володя называет поэтично: «день обманутых надежд и взбесившихся невежд».

Володя — западник. В буквальном смысле слова: его образец для подражания — жители Западной Украины.

— Я думаю, что они более грамотные люди. Во Львове знать три-четыре языка — это норма. Кроме русского и украинского там знают английский, немецкий, польский. Они — более высококультурная, более высокодуховная… я не могу сказать — нация, все же мы одно целое. Мы просто еще немного к ним не дотянулись, не доросли еще до них. Я не говорю, что Донбасс — это не Украина. Просто мы пока невоспитанные.

Проукраинские взгляды в Краматорске были сильны всегда. Чего стоят только результаты парламентских выборов в спокойном 2012 году, когда националистическая партия «Свобода»набрала 10,2% голосов горожан. Для востока Украины это очень много.

— Все ли здесь за Украину? Ну как тебе сказать. У меня нет ни одного проукраинского знакомого, который не столкнулся бы с агрессией в свой адрес. У одних вон только за украинский флаг на крыльце машину сожгли! — прокомментировал ситуацию футбольный фанат, который болеет за донецкий «Шахтер».

— А ты лично знаешь реальных сторонников ДНР, которые остались в городе?

— Знаю, но с них даже спросить нечего. Подростки лет шестнадцати.

Плакат-самоклейку с инструкцией, куда звонить, если ваши соседи высказываются за ДНР, и газету «Правый сектор» можно получить бесплатно. Остальное — по очень низким ценам. Вокруг прилавка с патриотической продукцией на краматорском рынке весьма оживленно.

— «Бытовой сепаратизм»? Дайте и мне, у себя в подъезде наклею!

Славянск. Кому верить?

В Славянске Ленин все еще стоит. В жовто-блакитном шарфике, с веревкой на шее, на постаменте со всех сторон написано «Падай». Местные националисты обещают исполнить задуманное со дня на день, но планы все время что-то нарушает.

— Умные люди так никогда не сделают! — кричит мне пожилой мужчина, когда видит, что я достал фотоаппарат. Догнал его. Оказалось, он с женой — сторонники ДНР.

— Мы боимся. Боимся высказывать свое мнение, — говорит сухонькая жена-учительница.

— А чего именно вы боитесь?

— «Левого сектора», — шутит прохожий, который случайно услышал наш разговор.

— Таких взглядов придерживаются все мои друзья, все мои знакомые, весь город! — продолжает маленькая женщина. — А таких, как этот мужчина, единицы!

Аргументы за ДНР стандартные: русский язык, День Победы, незаконная киевская власть. Но военного наступления ополченцев на Славянск женщина не хочет:

— Мы за то, чтобы мирным путем все решилось.

Славянск примечателен тем, что в нем — в маленьком городе — сразу несколько протестантских приходов: церковь «Добрая весть», церковь «Новая жизнь», церковь «Преображение Господне».

— В 90-е на востоке Украины был полнейший культурный вакуум. А протестанты как-то неожиданно его заполнили, — рассказал мне попутчик в автобусе.

По официальной статистике протестантов в Славянске и Краматорске немного — 1–2%. Но 10% от доходов каждого верующего передается в церковную казну. Поэтому крупнейшая протестантская церковь Славянска — «Добрая весть» — занимает огромное здание с красивым двором. А еще за счет «Доброй вести» по всему Славянску установлены билборды с цитатами из Библии.

— Это здание было захвачено людьми с георгиевскими ленточками, — рассказывает пастор Петр Дудник. — Церковь они превратили в казарму, подвал — в склад боеприпасов.

На YouTube можно найти видео, где ополченцы стреляют из пушки, установленной прямо в шикарном дворике. Что примечательно — при этом присутствуют двое мужчин, одетых как православные священники, которые читают молитву. Батюшек Московского патриархата в поддержке ополченцев здесь обвиняют многие. И небезосновательно: один из них, отец Виталий Веселый, действительно произносил проповеди и писал стихи о «триединой Руси». Сейчас, по словам местных казаков, он сбежал в Санкт-Петербург. В то, что поддержка ДНР может быть личной позицией конкретных батюшек, местные не верят. Московский патриархат выполняет приказы ФСБ — и точка. Хотя и признают, что ДНР поддерживали не все священники.

— Можете рассказать, что вы делали во время войны? — спросил я настоятеля одного из краматорских приходов.

— Какая война?! Когда сосед соседу морду набил — это война, что ли? Выучись сначала, а потом вопросы задавай, — ответил он и, громко рыча двигателем, выехал за ворота на старой «Таврии».

Круглолицый протестантский пастор Петр рассказывает о своих делах во время войны: он руководил эвакуацией мирного населения и поставками продуктов. Правда, дистанционно. Вовремя сбежал из города, а иначе, возможно, разделил бы судьбу четырех расстрелянных братьев по вере — служителей церкви «Преображения Господня». Тем, кто в Славянск все же ездил, приходилось опасаться всех. ДНРовцам не нравилась вера активистов, а украинские войска подозревали их в снабжении солдат противника.

— Волонтеры из Центральной и Западной Украины привозили продукты. Таким образом мы организовали ввоз продуктов в город, а из города — вывоз людей. Каждый день мы завозили в город порядка 80 пакетов с едой и вывозили от 60 до 150 человек.

Вместе с помощником Петра Дудника Мишей объезжаем несколько домов в поселке Семеновка. Прошлым летом здесь было самое страшное: с одного края блокпост ополченцев, с другого — артиллерия украинцев. Стреляя друг в друга, те и другие разнесли немало домов. Сейчас многие из них уже отстроены и выглядят лучше прежнего:

— Это потому, что волонтеры опытные приезжали — с Западенщины. Которые для поляков, для немцев привыкли строить, — поясняет мне Миша, пока мы едем по деревенским улицам.

Первый восстановленный дом принадлежит молодой семье Сухопаровых. Жена Ольга — швея, муж Алексей — строитель. По двору бегают трое маленьких детей. Кто именно стрелял в их дом, Ольга и Алексей не знают. Главное, что они в это время были в гостях у тещи.

Про то, что от церкви «Добрая весть» можно получить помощь, семье Сухопаровых рассказала соседка. Они с пастором Петром ездили по Семеновке и искали тех, кто попал в беду. В итоге дом заново отстроили за счет церкви. До войны Алексей и Ольга прихожанами «Доброй вести» не были. Теперь стали.

Отстроили протестанты дом и старушке Любови Илларионовне.

— А вы в какую церковь ходите, бабушка? — задаю я провокационный вопрос.

— В православную, — отвечает Любовь Илларионовна.

— А православный батюшка вам чем-нибудь помог?

— Помог-помог, — говорит Любовь Илларионовна. — Холодильник привез. Наш районный, с церкви на Райгородке.

Артемовск. Хороший солдат — тот, который не пьет

В Артемовске тоже есть площадь Ленина. Там я стал свидетелем трогательной сцены: нарядно одетые школьники с цветами, две девочки и мальчик, фотографируются на фоне памятника. Ильич в этом городе, кстати, не тронут. Только на постаменте виднеется маленькая надпись: «Артемовск — это Украина».

— Боимся, что его снесут, — пояснили свой поступок ребята. — А мы не хотим.

Артемовские школьники невысокого мнения о своей армии. Форма — грязная, лица — угрюмые, ездят на брутальных армейских грузовиках, а то и каких-то диких переделках вроде пикапа из старой «Волги», видимо, предназначенного для установки пулемета. Такие экземпляры делают улицы Артемовска и вовсе похожими на Ближний Восток. В приличных артемовских кафе солдаты пьют пиво. В забегаловке на городском рынке — коньяк. Не то что в Краматорске. Там солдаты подтянутые, вежливые, в чистой форме, на хороших машинах, а в кафе пьют кофе — типичные штабные. Поэтому и народ их поддерживает и ходит с жовто-блакитными ленточками на сумках.

В каждом супермаркете Артемовска висит объявление: продажа алкоголя людям в форме запрещена. Но запрет, конечно, не выполняется. В крайнем случае, солдаты просят купить выпивку кого-то из гражданских.Мне даже рассказали про солдата, который, хорошо отдохнув, забыл автомат в такси.

— При ДНР было лучше?

— Да их тут и не было почти! Было человек пятнадцать, сидели себе спокойно в здании прокуратуры. А солдат вон сколько! А что здесь по ночам бывает — это надо видеть.

В артемовском отделении службы «Нова Пошта» — почти одни военные. Несколько десятков. Здесь же дежурят и представители МВД — проверяют посылки. Недавно, например, запретили пересылать ювелирные украшения. Колечки, сережки и цепочки — главная добыча мародеров на любой войне.

— Что случилось? — поинтересовался я у военного, который сидел на лавочке в парке и прикладывал к разбитой брови мятый носовой платок. Его товарищ был рядом и осматривал рану.

— Да с танка трохи упал!

В здании пенсионного фонда Артемовска сейчас разместился Горловский институт иностранных языков. Часть студентов и преподавателей осталась на старом месте, перейдя под юрисдикцию Донецкой Народной Республики, а другая часть, вместе с руководством института, теперь ездит в Артемовск, то есть на территорию, подконтрольную Киеву. С недавнего времени границу между ДНР и Украиной можно перейти по специальному пропуску. Некоторым, например студентам и преподавателям, его делают в ускоренном порядке, но большинству все равно приходится ждать около месяца. Возможность проехать на Украину или ДНР окольными путями вроде бы есть. Но лучше не рисковать: и в полях, и в лесополосах можно наткнуться на мины и военные патрули. Существует еще один вариант — взятка. За нее и пропуск сделают за считаные дни, и на блокпостах, если что, пропустят.

— Это не политическое решение, — пояснил единственный парень в группе. — Просто здесь мы получим украинские дипломы. А те, кто остался, — ДНРовские.

— Но некоторые донецкие вузы уже стали выдавать российские дипломы.

— Правда? А мы не знали! — удивляются студенты. — А вы вообще кто такой?

— Я журналист. Вот моя аккредитация, выданная вашей армией.

— «Наша армия» — это украинская?

— Да. Можешь посмотреть.

— Это не наша армия. Они суки еще те.

— Почему ты так считаешь?

— Я из Дебальцево. Видела их каждый день. Не всегда трезвых. И гранаты кидали, и угрожали.

— А ополчение сейчас ведет себя лучше?

— Казаки — нет. Но те ополченцы, которые стоят у нас в городе, установили сухой закон. Можно даже позвонить на горячую линию и пожаловаться в случае чего. На украинцев мы тоже пробовали жаловаться. Им один раз втык сделали — и все по новой…

Как и другие противники киевских властей, фотографировать эти ребята себя не дают, имен не называют. Однако все равно ездят сюда из ДНР на экзамены и зачеты. Занятий по английскому не было целый год — война. Я оставляю их — через пару минут у них начнется экзамен. Они заметно волнуются — готовы далеко не все.